Медведь широко раскрыл красную пасть, и оттуда, из глубин жуткого зева с огромными желтыми клыками, раздалось утробное клокотание. Из пасти потекла белая пена, до юноши долетел тяжкий смрад дыхания хищника. На хребте смердящего урода вздыбились и заходили волнами клочья шерсти. Саам приготовился к худшему — зверь определенно собрался нападать.
Мерзкое чудище взревело. Один миг — и ревущая глыба сбила Нанаса с ног. Мощная когтистая лапа ударила по плечу, вдавила юношу в снег. Он едва успел выставить вперед левый локоть, чтобы защитить лицо, и почти машинально взмахнул правой рукой. Удар зажатой в кулаке палки для дротика пришелся медведю в голову, куда-то в район уха. Зверю это не понравилось, он заревел еще громче, вновь обдав Нанаса зловонным дыханием, закрутил головой и переступил лапами, на пару мгновений отпустив плечо парня. Этого хватило, чтобы отбросить бесполезную деревяшку и перехватить нож правой рукой, не обращая внимания на боль в порезанной ладони, — похоже, рана снова открылась.
По рассказам бывалых охотников сыйта Нанас знал, что наиболее уязвимые места у медведя находятся в районе ключицы, под мышками и под грудной клеткой. Но сейчас, когда свирепая зловонная туша снова вдавила его в снег, юноше было не до того, чтобы искать эти места. Да у него попросту и не было такой возможности. Поэтому саам принялся колоть острием ножа наобум, куда смог дотянуться, однако лишь рассердил зверя еще сильнее, судя по всему не причинив ему никакого значительного вреда. Медведь, продолжая свирепо реветь, взмахнул лапой и обрушил ее на человека. Правую руку пронзило болью, она тут же онемела, и нож вывалился из разжавшихся пальцев. А жуткая зловонная пасть распахнулась уже над самым лицом парня, грозя через мгновение сомкнуть на нем челюсти. Скорее поддавшись пробудившимся в нем древним инстинктам, чем вспомнив еще один совет тех же охотников, Нанас, пересилив боль, поднял раненую руку и, сжав пальцы в кулак, засунул ее прямо в раззявленную пасть, стараясь проникнуть как можно глубже, до самой глотки. Теперь уродливая зверюга не могла ни дышать, ни сомкнуть до конца зубы.
Медведь закряхтел, словно пытаясь прокашляться, и отчаянно затряс лысой, бугристой головой. При этом он снял лапу с левого плеча Нанаса, и парень, тут же воспользовавшись этим, принялся молотить вторым кулаком по морде зверя.
И все-таки саам понимал: он погиб. Кто сможет долго отбиваться от свирепого, сильного хищника голыми руками? А даже если он и сумеет вывернуться из-под мощных лап, убежать все равно не получится — медведь в любом случае бегает быстрей человека. Если же учесть, что по сугробам и непрочному, проваливающемуся насту бежать вообще невозможно, нетрудно предвидеть результат этой очевидно бесплодной попытки.