«Ладно, иди. Не переживай за меня, я что-нибудь придумаю. Только я не понимаю, с чего вы вдруг так сорвались?»
«Потому что изменились обстоятельства. Мы опасались возможной угрозы от жителей Полярных Зорь, но теперь есть другая угроза — варвары. И она более явная и страшная. Ведь если даже они не смогут расправиться с этим городом, то все равно пойдут дальше. И вполне могут дойти до мест обитания стаи».
— Но там, дальше, радиация! Она их убьет! — забывшись, вслух воскликнул Нанас. — Варвары ни за что не дойдут до вас, вы можете этого не опасаться!
«Кто знает, а вдруг они не боятся радиации?..»
«С чего бы это? Но даже если и так, что изменится от того, что вы расскажете своим о варварах завтра, а не через два дня, или, там, через десять?»
«А что изменится, если мы останемся на эти десять дней с тобой? Ты ведь не думаешь, что мы впятером победим тысячи варваров?»
Нанас поник. В словах Сейда была горькая, жестокая правда. Странно даже, на что он надеялся до этого, почему так обрадовался встрече с собаками? Ну да, с Сейдом ему было радостно повидаться в любом случае. Но ведь, говоря откровенно, когда умные псы оказались с ним, в его душе забрезжила некая надежда…
— О чем вы сейчас говорили? — прервал его размышления Гор. — Что ты кричал о радиации?
— А вы… ну, то есть, варвары, боитесь радиации? — спросил юноша.
— Конечно! Мы такие же люди… Я ведь говорил уже, что сбежал как раз из страха перед радиацией. А что?
«Вот видишь!» — посмотрел Нанас на Сейда, а старику ответил, разумеется, вслух:
— А то, что дальше, за Мончегорском, начинается радиация, и чем ближе к бывшему Мурманску, тем она сильней. Там людям не выжить.
— Значит, я не пойду в ту сторону, — сказал старик и почти слово в слово повторил то, что посоветовал Сейд. — Отправлюсь к Апатитам и Кировску. Может, там меня примут. И я думаю, нам лучше пойти с тобой вместе. Тебе ведь, как я понял, обратной дороги тоже нет?
Нанас печально покачал головой.
«Вот что я скажу, — „произнес“ слушавший их Сейд. — Давайте спать. Нам всем нужно отдохнуть. С утра мы тоже побежим к стае».
— Утром договорим, — сказал юноша Гору и повалился на лапник, стараясь поудобней пристроить раненую руку.
Однако та разболелась не на шутку, и как ни крутил ее Нанас, удобного положения так и не нашел. Болели не только порезанная кисть и покусанное запястье — боль разлилась к локтю и выше. Парень подумал, что, возможно, сломана кость, а это значило, что рука не заживет очень долго и как боец, да и просто добытчик пищи, он почти ничего не значит. И если он останется завтра один, то очень скоро погибнет — если не от нападения еще кого-то вроде давешнего медведя, то хотя бы просто от голода. Идти непонятно куда с Гором, стать для того обузой и нахлебником он теперь не собирался — у одного старика будет куда больше шансов выжить. Просить остаться Сейда он тем более не хотел. Пес в любом случае не справится в одиночку с крупным зверем, и у верного друга, в отличие от него самого, есть теперь семья — незачем ему рисковать понапрасну. А вот о нем, Нанасе, все равно никто не заплачет. Разве что Надя, но даже если она, как уверяет Сейд, и не считает его предателем, если любит по-прежнему, то он все равно не достоин ее любви. Так что смерть станет, пожалуй, вполне неплохим выходом.