И в коротких словах он сообщил ему о всех странных явлениях и подавляющих доказательствах, победивших его неверие.
— Вы ошибаетесь, сын мой,— сказал старый пастор,— я не осуждаю эти убеждения, которые называют новыми, хотя они стары как мир. Библия и Евангелие говорят нам о фактах, подобных тем, которые вы видели, как, например, духа Самуила Саулу у Аэндорской волшебницы, и огненная рука, начертавшая приговор Валтасару на стене его собственного дворца. А видение пророков, явление ангела и святых, разве не доказывают существование невидимых существ, добрых и злых? Я сам, сын мой, имел доказательства загробных сношений, и хотя не могу говорить все о моем мнении об этом предмете, но вам скажу то, что думаю, и не могу отнестись неодобрительно к силе, спасшей вас от погибели.
Три недели спустя после этого разговора отец Мартин объявил своего неофита достаточно подготовленным и на следующее воскресенье назначил крещение. Самуил снова заявил ему о желании открыть ему свою душу до совершения церемонии и просил его назначить день для тайной беседы.
— Сегодня же я могу быть у вас, дитя мое, и будьте уверены, что какие бы сердечные раны вы не открыли, тайна их умрет со мной.
Вечером Самуил пошел в комнаты, некогда предназначенные для Валерии и чудесным образом уцелевшие от пожара. Следы разрушения давно исчезли, дом, снова отстроенный и заново отделанный, принял свой обычный вид, только распределение комнат подверглось окончательному изменению. Контора и все отделения банка занимали прежнюю квартиру Самуила, а сам он поместился в первом этаже, и кабинет снова занял свое место около таинственных комнат, постоянно, впрочем, закрытых; видимо, избегая воспоминаний, он не входил в них уже более года. Но в этот день ему казалось, что единственным возможным местом для его тяжелого признания были комнаты, предназначенные когда-то той, которая разбила его судьбу.
В будуаре, обитом голубым бархатом с серебром, на мольберте завернутый в занавес во всю высоту стоял портрет. Самуил зажег свечи двух канделябров, стоявших на камине, передвинул мольберт к свету и открыл портрет. Валерия, как живая, предстала его глазам, такая, какой он видел ее в ту незабываемую минуту: в белом воздушном платье, с пучком цветов на коленях, с васильками в пепельных волосах, радостно ему улыбающаяся.
Глубокий вздох вырвался из его груди.
— И ты тоже теперь не такая, какой была прежде,—• прошептал он.— Где то выражение простодушного доверия и спокойной чистоты, которое отражалось в твоих синих глазах? Жизнь и страсти стерли его. Но какое преступление могла ты совершить, если муж тебя бросил? Ужели ты изменила Раулю так же, как прежде отказалась от меня и забыла? Какая гроза пронеслась над твоей головкой? Что сделало из тебя ту тень прежней Валерии, которую я вчера встретил?