Тоцкий
мотнул головой
и ответил, немного
сбавляя тон
и переходя на
несколько более
конструктивное
обсуждение:
- Лишить
противника?
Как вы это себе
представляете?
- Отступление.
Капитуляция.
Каносса, - бросаю
я тяжелые слова.
- Нет больше
никакой оппозиции.
Дискуссия была
ошибкой. Все
заявления
аннулируются.
Подписавшие
их товарищи
солидаризируются
с большинством
и готовы вместе
с ним дружно
исполнять
партийные
решения о развитии
внутрипартийной
демократии
- а соответствующая
резолюция скоро
появится, уверяю
вас. Спишут все
с ваших заявлений
и выдадут за
свое.
- О, да,
- саркастически
улыбается
Предреввоенсовета.
- Капитулировать,
и тем самым
сохранить себя
от нападок
большинства
ЦК. Покаяться
и начать лизать
им сапоги. Отличная
тактика для
самосохранения.
Но что останется
от революционеров,
вставших на
такой путь?
Циничные лакеи
бюрократии,
или сломленные
люди, готовые
до конца идти
по пути унижений?!
- После
вашего разгрома
таких будет
во сто крат
больше! - Мой
голос полон
искреннего
гнева. - Нет, товарищ
Троцкий, я вовсе
не предлагаю
сложить оружие.
Я предлагаю
сменить тактику.
От открытого
противостояния
с организационно
более сильным
противником
надо перейти
к партизанской
тактике. Вы не
хотите "второй
партии"? Отлично!
Работайте в
этой. Не создавайте
фракций, платформ,
не лезьте с
оппозиционными
заявлениями
и выступлениями.
Однако каждый
из вас должен
будет в каждом
конкретном
вопросе всеми
силами отстаивать
и протаскивать
такие решения,
которые не
позволят задушить
в партии свободную
мысль, живую
инициативу
партийцев, не
дадут превратить
партийные
организации
во всего лишь
исполнительные
механизмы
Учраспредотдела
Секретариата
ЦК.
- Без
открытого
сопротивления
такие разрозненные
усилия будут
гораздо легче
подавляться!
- немедленно
парировал
Троцкий, который
раз вытирая
вспотевшее
лицо носовым
платком.
- Не
совсем так.
Сейчас неудачный
момент для
открытого
выступления.
Сейчас идет
борьба за
окончательное
утверждение
принципа
"секретарской
диктатуры",
и всех, кто открыто
встанет на
пути, сметут
самым безжалостным
образом. То,
что я сказал
об утверждении
бюрократии
в качестве
главной политической
силы - неприятная,
убийственная,
но непреложная
правда. Однако
власть бюрократии
может принять
разные формы.
Это может быть
нечто вроде
бонапартистской
диктатуры, а
может быть и
нечто более
демократичное.
Местные и
ведомственные
группировки
бюрократии
будут нуждаться
в механизме
политической
борьбы, политической
конкуренции,
механизме
вертикальной
политической
мобильности.
Некоторое
сохранение
норм партийной
демократии
может стать
для них приемлемой
формой такой
конкуренции.