Фанд был злым – так же верно, как дождик осенью.
Циничным.
Веселым.
Он не умел прощать и сострадать.
И у него на любой вопрос всегда имелся ответ. Словно ему и в самом деле вечно было пятнадцать.
Слухи по Гильдии о нём ходили совершенно невероятные. Мистики всерьез уверяли, что он пьёт кровь юных девственниц. Воры утверждали, что пояс его сплетен из кожи мертвецов. Охотники обвиняли его в выведении морлоков и шипастых цепней. Воины клялись, что в чулане у него хранится полный комплект доспехов Лаксиона, дарующих неуязвимость к любому оружию. Бардовские рассказы, поэмы и песни о кареглазом некроманте отличались редкостным пессимизмом. Обычно в них присутствовало огромное количество лунных ночей, разрытых могил, крови и восставших мертвецов.
И только маги и создатели – знавшие чуть больше остальных – помалкивали.
Фанда боялись. Его ненавидели. Уважали. С ним считались. Все – даже гордые и благородные А'йорды. И если кто и полагал его поведение неподобающим волшебнику столь высокого ранга, то предпочитал помалкивать. Остротой своей язык некроманта не уступал закалённому клинку, а "глазил" так, что пострадальцам белый свет тьмой полуночной казался. Проведя два дня в больничном крыле – проклятье, от которого уши свернулись в трубочки, было чудо как хорошо, у целителей ушли сутки, чтобы его снять – Рьен проникся к магистру глубочайшим уважением и с тех пор говорил о нём только полушепотом и с оглядкой.
А Кирин… Кирин была одной из А'йордов. Как и её отец, она ничего и никого не боялась, а слова "благоразумие" и "осторожность" отсутствовали в её словаре. Они с Фандом были слишком похожи, чтобы всерьёз ненавидеть друг друга.
Или поладить когда-нибудь.
Фанд не любил А'йордов, всех вместе и каждого в отдельности. И без конца попрекал сходством с матушкой Кирин, которая была копией Льгара во всём – за исключением глаз. Если верить тем же слухам, когда-то магистр был помолвлен с Виренис, но свадьба расстроилась в самый последний момент. По одной из версий княгиня уличила жениха в связи с демоницей, вызванной с десятого астрального плана, и немедля разорвала помолвку. По другой – услыхав жуткое предсказание о его будущем, решила переломить судьбу. По третьей, которую особенно любил преподобный Фалкион – ушла от него прямо из-за свадебного стола, на глазах у гостей надев обручальный браслет своему дальнему родичу Льгару. Те, кто знал всё доподлинно, упорно изображали потерю памяти, хотя только слепец мог не заметить, как смотрели и как не смотрели друг на друга магистр и высокородная neri.