– Нервы пошаливают, – как ни в чем не бывало, проговорил Фанд и небрежным взмахом руки метнул в Рьена Соловушку, успокаивающее. Шансов увернуться, а тем паче отбить у юноши было не больше, чем голыми руками столкнуть со стапелей тяжелый крейсер, поэтому он даже не шевельнулся. Заклинание мягко растеклось по коже, и напряженные до каменной твёрдости мышцы расслабились, к мыслям вернулась ясность. – Как-то же ты Кровь ехидны на него бросил? Для направленного воздействия на энергетического двойника, в зависимости от цели именуемого порчей или приворотом, одного желания мало, необходима какая-либо вещица, несущая на себе "след" владельца. Что у тебя? Кровь? Волосы?
– Да… вот… – Рьен, порывшись в кармане, достал завязанную узлом прядь. Чего стоило её раздобыть, не хотелось вспоминать. А ещё меньше – то, что было потом, когда Кирин снесла неимоверным трудом выстроенное заклинание.
Некромант помял в пальцах полуседую прядку и хмыкнул.
– Для тебя лучше, если этот убийца жив… – пробормотал он, оживляя кристаллы, и принялся настраивать двустороннее зеркало. Рьен, чьи таланты в области пространственного поиска были, мягко говоря, скромными, видел в нём только клубящийся туман, становящийся то светлее, то темнее – даже тогда, когда подвижное лицо Фанда вдруг недовольно исказилось. – Проклятое воронье, дети Мэб… навешали паутины… а если так?..
Некромант почти прилип носом к зеркалу, а потом с нескрываемой досадой ударил ладонью по столешнице и резко отстранился.
– Гонор демона сгубил… лучше я б вообще не брался, – фыркнул он, небрежно бросая уже ненужную прядь на стол и гася мерцающие кристаллы. – Не могу сказать. Там его нет. А здесь – не вижу.
Рьен думал, хуже, чем есть, быть не может. Оказалось – может. Ледяная рука стиснула сердце юноши, в ушах загремел чей-то насмешливый хохот. Проиграл. Снова проиграл. Разбитая вдребезги жизнь, дружба, любовь и честь, принесённые в жертву – зря. Потому что Меченому снова удалось ужом выскользнуть из ловушки. Откуда не было, не должно было быть выхода!
Соловушка пела в крови, и собственные эмоции ощущались как сквозь толстое шерстяное одеяло – глухо, невнятно, смазанно, но на языке держался отчетливый привкус горькой несправедливости. Почему так? Одним всё – и серебро, и радуга, и Вышесад – просто "потому что", а другим – лишь пинки и гневные окрики? Почему? Кто решает, что этот заслужил, а ты нет? Где справедливость ваша, боги?!
– Он жив. Так? – хриплым, прерывающимся голосом спросил Рьен.
– Малыш, ты на ухо туг, как погляжу? – с оскорбительным спокойствием бросил Фанд. – Я сказал: "Не вижу". Про "жив – не жив" и словом не обмолвился. Его нет среди мертвых. И среди живых тоже нет. Но если припомнить продвинутый курс магии Разума, за который ты, кстати, получил высший балл, это значит, что либо дух потерян, а тело живо – транс, кома и безумие, – маг медленно загибал пальцы, – либо дух здесь, но тело утрачено – Сон Йеновы, Пленённая душа, Оковы тьмы, развоплощение… призрак, фюльгия… да мало ли шагов между "уже не жив", но "ещё не мёртв"!