– Нет.
– Однако ты промолчал, застав свою крошку со мной!
Кровь застучала в висках у Джанни. Барбьери не унимался:
– А она премиленькая, ничего не скажешь. И так нежно прижималась ко мне. Пожалуй, я возьму ее с собой в Фоджу.
Кулак Джанни мелькнул так быстро, что Барбьери не успел уклониться от удара. Он вскрикнул от боли и поднес руки к лицу, сквозь пальцы текла кровь. Пицци медлил, не в силах поверить в реальность происходящего, затем он бросился на юношу, но путь ему преградил Венацца. Поймав полицейского за руку, он развернул его к себе и со всей силы вмазал в подбородок. Пицци отлетел к стенке, ударился и сполз на пол без сознания. Тогда в атаку пошел Николо, но расторопный Бонакки поставил ему подножку, и громила растянулся на полу. Трактирщик немедля угостил его солидным ударом по шее, надолго успокоив драчуна. Венацца посмотрел на лежащих на полу полицейских, потом на своих друзей:
– Что будем делать?
Они решили раздеть бесчувственных вояк и отнести их в кровать. В комнате они разбросали одежду и пустые бутылки в надежде, что, проснувшись, они вообразят, что подрались между собой по пьяни. После этого друзья спустились вниз и занялись доном Лючано.
В первый раз за долгое время ночь не нарушал грохот канонады. Однако немногие спали в эту ночь в Страмолетто.
Аттилио ворочался в своей постели. Разбитая усталостью и пролитыми слезами, Лаура спала, приоткрыв рот. Аттилио любил свою жену. Мысль о том, что он никогда ее больше не увидит, приводила его в отчаяние. Если бы он знал заранее, что Муссолини вернется, он ни за что на свете не отнял бы мэрию у Веничьо. Тогда ему казалось, что это неплохая проделка, он был рад сбить спесь с воображалы Марио. А теперь Марио станет опять мэром Страмолетто, а он, Аттилио, будет мыкаться по тюрьмам в Фодже. И возможно, однажды утром его разбудят, чтобы отвести на расстрел. А это должно быть очень больно! Он станет героем, о нем будут говорить после воскресной мессы в трактире у Бонакки, друзья будут восхищаться им… Но честно говоря, он предоставил бы эту честь другим. Аттилио совсем не привлекала роль национального героя.
Его соперник также не находил себе покоя. Отрывок из Библии, прочтенный Бьянкой, и другой, рассказанный наизусть бабушкой, звучали у него в ушах. Иуда! Он повесился, потому что никто не хотел подать ему руки. Аврора ушла, Бьянка… тоже уйдет? А бабушка? Марио видел себя – одинокого, в опустевшем доме, презираемого всей деревней. Но в отличие от Капелляро, Веничьо искал спасения в жестокости. Он ответит на презрение силой! Утром он вступит в права мэра, созовет муниципальный совет и начнет принимать решения. Карабинеру волей-неволей придется их выполнять, а если понадобится, то и под надзором полиции Фоджи!