– Очевидно, нужно открыть окно?
– Это запах духов, мисс Скрю, и дорогих духов…
– Дорогих, но только не для нее!
– Для нее они стоят столько же, сколько и для всех остальных, не так ли?
– Когда деньги на духи берутся из кошелька мужчины, они не так уж дороги!
– Да?… Вы думаете, что мисс Кольсон…?
– А почему, по-вашему, ее держат здесь, несмотря на то, что она ни на что не способна?
– Не может быть…
– И, заметьте, что никто не может на нее даже пожаловаться. Она находится под высоким покровительством!
– Неужели!
Словно пчела, принесшая мед в соты, мисс Скрю запела:
– Только она одна может приходить на работу, когда ей заблагорассудится, брать столько отпусков, сколько она хочет, и, зарабатывая тридцать семь фунтов в месяц, тратить шестьдесят только на одежду!
– И патрон ничего не говорит?
Мисс Скрю строго взглянула на Бессетта, пытаясь понять, не издевается ли он над пей, и, убедившись в его искренности, произнесла:
– Если дела обстоят так, значит ему это нравится. А если хотите знать мое мнение,– не понимаю, что в ней такого особенного?
Фрэнсис мог бы ответить на этот вопрос, но не счел нужным объяснять все мисс Скрю и выпроводил ее из кабинета. Значит, мисс Кольсон – любовница Клайва Лимсея? Странно, что он не услышал об этом от Джошуа Мелитта, которого так возмущают все человеческие пороки… Правда, патрон всегда очень осторожен. А кроме того, у этого человека, вдовца, имеющего сына, который доставляет ему больше хлопот, чем радости, есть право найти себе другое утешение в жизни.
Незадого до полудня шум в коридоре оторвал Бессетта от изучения документов. Он еще не успел встать с места, как в кабинет ворвалась Морин, отталкивая сильной рукой обезумевшую мисс Скрю. Намечался скандал, и у Фрэнсиса по спине побежали мурашки. Он сказал:
– Можете оставить нас, мисс Скрю.
Стараясь принять как можно более непринужденный вид, он спросил:
– Что у вас, мисс О'Миллой?
Морин приблизилась к нему.
– Фрэнсис… что происходит? Вы больше не хотите меня видеть?
– Нет.
Полушепотом она спросила:
– Вы меня разлюбили?
– Это вас не касается!
– Я же знаю, что вы меня по-прежнему любите, Фрэнсис, так в чем же дело?
– Я ненавижу лжецов!
– Лжецов?
– Позвольте вас спросить, в какое кино вы ходили с Шоном в тот вечер, когда просили не заходить за вами?
– Так все дело только в этом?
– Да, в этом! Представьте себе, я люблю вас настолько… я любил вас настолько, что не мог вернуться домой, не повидав вас… и увидел… Ведь вы были не с Шоном?
– Нет, с Бертом Лимсеем.
– Хотя это признание и запоздало, но согласитесь: так или иначе оно привело бы к концу наши отношения.