– Но вы же могли попасть под автобус!
– Лучше бы я под него угодила, если бы знала, какая жизнь мне уготована!
– Но все же вы под него не бросились потом… так что будьте логичны.
Не сказав ни слова, Бетти собрала свое вязание и направилась на кухню.
– Куда вы?
– Я не вернусь, пока вы не извинитесь!
– Вы бежите от трудностей! Речь идет о будущем вашей дочери, а вы убегаете! Вот это по-английски!
– Клянусь Богом, Пэтрик О'Миллой, если вы не извинитесь, я прекращу заниматься этим домом и теми, кто в нем живет!
– Ладно! Я еще раз пойду на эту жертву! Прошу вас, Бетти, принять мои извинения. Вот уже тридцать лет, как я во всем вам уступаю, и сегодня – не лучшее время начинать делать по-другому!
Бетти онемела от такой наглости. Она рухнула на стул и так и осталась сидеть с невидящим взглядом и дрожащими губами. Пэтрик воспользовался этим.
– Мистер Бессетт, скажите, разве моя дочь, вопреки своей порядочности, первой бросилась вам на шею?
– Конечно, нет!
– Если бы вы посмели сказать другое, я поколотил бы вас… Ладно, отметим эту редкую для англичан искренность. Подчеркиваю это, хоть кое-кому такие слова не нравятся…
Но Бетти больше ни на что не реагировала. О'Миллой, убедившись в своей победе, продолжил:
– Мистер Бессетт, вы воспользовались бесхитростностью и привязанностью к вам моей дочери, чтобы вытащить ее в прошлое воскресенье на свидание, и это – несмотря на мой запрет. Вы заставили ее участвовать в сомнительном приключении, и она была избита. Опять же из-за вас вся семья, включая этих невинных девушек – Шейлу и Молли,– провела ночь в тюрьме (невинные девушки приняли вид смиренных мучениц), а лично я просидел там восемь дней. Вы приходили сказать мне, что хотите жениться на моей дочери. Правда или нет?
– Правда, мистер О'Миллой.
– Нет, мистер Бессетт! Вы ее вовсе не любили, бросили, и вот теперь она очень несчастна!
Морин запротестовала:
– Я не несчастна и не хочу, чтобы другие занимались моими личными делами!
– Здесь приказываю я, и мой долг – следить за такой неблагодарной дочерью, как вы, Морин! Мистер Бессетт, я все равно бы не согласился, чтобы вы стали моим зятем, но я не могу допустить, чтобы какой-то англичанин так поступил с одной из О'Миллой! Жду ваших объяснений!
Перед этими мужчинами и женщинами, разглядывавшими его как диковинного зверя, Фрэнсис ощутил толчок к самопожертвованию, который заставляет людей творить безумные вещи, лишь бы доказать самим себе, на что они способны. Он встал и произнес спич, вошедший в историю семьи О'Миллой:
– Мои объяснения, мистер О'Миллой, основываются на нескольких выводах. И прежде всего на том, что вы – самый большой лжец, когда-либо родившийся в Ирландии!