— Да… Но сейчас я о другом. Боюсь, ты сочтешь меня легкомысленной особой… Обычно я не позволяю себе ничего подобного, папа.
— С кем не бывает.
Розалин чувствовала себя ужасно. Еще год назад невозможно было представить, чтобы отец видел ее переживания, но теперь многое изменилось. Сейчас она ощущала себя обязанной вести этот разговор.
— А ты когда-нибудь ошибался, папа? — Она посмотрела на него в упор, и отец явно смутился.
— Что ж, я не дал тебе всего, что мог бы дать.
— Нет, ты винил меня в смерти мамы?
— Что ты говоришь? — воскликнул он настолько потрясенно, что Розалин стало стыдно из-за своих подозрений.
— Но я знаю, что ты хотел сына…
— Я был счастлив и дочери.
Отец никогда не будет просить прощения, подумала Розалин, сколько бы ошибок ни совершил. Достаточно того, что в душе он признал их. Она неожиданно ощутила, как далек стал от нее Лондон, словно находился в другой ее жизни. Теперь Розалин стала другим человеком. Она не знала саму себя, но сейчас начала узнавать, и неважно, что это могло ее убить.
В тот вечер в ресторане, сидя напротив Скотта, она вела себя так, как подсказывало ей сердце.
— У тебя мечтательное выражение лица, — заметил он, и Розалин улыбнулась, объяснив это действием алкоголя.
Но дело было не в выпитом вине. Ее разум и тело были свободны — или, по крайней мере, близки к этому.
— Ты счастлива? — прошептал Скотт, когда они выходили из ресторана.
— Мы с отцом впервые начали разговаривать друг с другом по-человечески.
— И ты, похоже, потрясена этим.
— Ты был прав, когда посоветовал мне прекратить бегать от самой себя. Тебя это удивляет?
— Как-нибудь переживу.
Пока они добирались до кинотеатра, Розалин болтала не переставая.
— Мне кажется, что наши отношения с отцом основаны на непонимании друг друга. Я была слишком маленькой, чтобы уразуметь: он не отталкивает меня, просто не может оправиться после смерти матери и пытается воспитать меня в силу своих представлений о том, что хорошо, а что плохо.
— И теперь, когда ты это осознала, все будет в порядке? — поинтересовался Скотт.
— Пока еще не совсем, но я решила исправиться и видеться с ним почаще. Может быть, даже взять его в Лондон. Еще не поздно навести новые мосты.
— А ты уверена, что, вернувшись в Лондон, не поймешь, что отец не укладывается в твою схему?
— Что ты имеешь в виду? — спросила Розалин.
— Что в Лондоне ты снова начнешь жить по раз и навсегда заведенному порядку.
Она видела только профиль Скотта, но представила выражение его лица.
— Успокойся, Скотт. Прекрати сверкать глазами — это тебе не идет.
К ее удивлению, он улыбнулся.