Машина внезапно остановилась. Лоренцо повернулся к Энжи. Его лицо дышало жгучей злобой. Губы были плотно сжаты.
— Больше я не произнесу ни слова, ни полслова в твою защиту. Ты уже взрослая, выпутывайся сама! Но тебе следует знать одно: твоя мать и пальцем не пошевелила, чтобы вернуть тебя!
— Но ведь она не знала, где я? Мой отец был в постоянных разъездах, и она полагала, что я с ним.
Лоренцо горько усмехнулся.
— После смерти сына твой дедушка разрешил мне связаться с твоей матерью…
— Лжешь!
— Он предложил ей приехать сюда и всем вместе обсудить твое будущее. Оказавшись в Дублине, я зашел к твоей матери и передал ей приглашение, рассказав о том, как ты сильно скучаешь. Маргарет не предприняла никаких шагов.
— Это неправда! Это не может быть правдой!
— Извини, но это так. — Лоренцо серьезно посмотрел на Энжи, отчаянно надеявшуюся, что все это просто плохая шутка. Затем, отвернувшись, прибавил: — Твоя мать с самого первого дня знала о твоем местонахождении. Твой отец позвонил ей в тот же день и сообщил, что отвез тебя к своим родственникам на Сицилию. У Маргарет слабо развит материнский инстинкт. Когда же я связался с ней по просьбе твоего деда, она была занята посещением бесконечных вечеринок со своим вторым мужем. А узнав о смерти твоего отца, она заявила, что не видит особых причин для твоего переезда к ней.
Энжи не смогла сдержать подступивших к горлу слез, и они бурным потоком хлынули по щекам. Лоренцо глубоко и тяжело вздохнул.
— Рассказывая тебе об этом сейчас, я выбрал меньшее из двух зол. В то время твой дед не мог набраться храбрости и открыть правду тебе, боясь причинить твоей нежной душе боль и страдания. Наградой ему стали отторжение и неприязнь с твоей стороны, потому что после смерти отца ты винила деда в том, что он насильно удерживает тебя в своем доме. Я не мог позволить тебе вернуться к тем людям, против которых ты затаила несправедливую обиду.
Да, Лоренцо коснулся самого больного в ее жизни, чего она боялась больше всего, — признаться, что ее мать никогда не интересовалась своей дочерью. Энжи пропала, а она продолжала жить как ни в чем не бывало, а может, даже вздохнула с облегчением, что избавилась от необходимости заботиться о своем ребенке. Когда Энжи вернулась, то сразу же почувствовала это. Ее детские мечты и устремления столкнулись с непониманием и равнодушием той, кого она идеализировала многие годы.
— Спасибо, что рассказал мне правду, — собрав остатки гордости, произнесла она. — Но тебе следовало сделать это много раньше.
— Не я принял такое решение.