— Уходи! — повторил граф. — Оставь меня! — Заметив, что она хочет что-то сказать, он остановил ее: — Если ты немедленно не уберешься, то я прикажу завтра же тебя арестовать!
Задрожав от обиды и ярости, девушка бросилась к двери. Граф безумными глазами смотрел ей вслед.
— Я ненавижу тебя! — крикнула Бьянка. Потом дверь за ней закрылась.
Несколько мгновений Фоскари невидящим взором смотрел перед собой, а потом прошептал, обращаясь к пустоте:
— Ненависть владеет не только тобой…
Вытянувшись на своем темно-синем ложе, Бьянка смотрела в потолок. Точнее, она смотрела сквозь него, пытаясь справиться со своим гневом на этого тупого и бессердечного человека, который так жестоко обошелся с ней недавно. Шишка у нее на голове все еще болела, однако эта боль не шла ни в какое сравнение с теми страданиями, которые испытывала ее душа. Обхватив руками колени, Бьянка пыталась заставить себя забыть те ощущения, которые она испытала, когда Йен прижимал ее к своей груди, дотрагивался до ее бедер, целовал ее губы. Ее едва не затошнило при воспоминании о том, как она, обнаженная, попросила его заняться с ней любовью. Какой же дурочкой она была, вообразив, что он испытывает к ней какие-то чувства, кроме отвращения! Впрочем, граф развеял ее иллюзии на этот счет. Смущение уступило место гневу: он возбуждался, манипулируя ею! Ему и в голову не приходило заниматься с ней любовью — нет, он всего лишь играл с ней, потешался над ее неопытностью.
Лишь мелодичный звон часов да слабые лучи утреннего солнца, пробивающиеся сквозь тяжелые портьеры, напомнили ей о времени. Бьянка вздохнула и потянулась. Ей надо было встать и одеться, но она чувствовала, что не в состоянии сделать ни то ни другое.
Увы, бежать ей некуда, напомнила себе Бьянка. Ее побег, если он даже удастся, будет воспринят Йеном как подтверждение ее вины. Она должна остаться и доказать свою невиновность. Пока же ей остается разгадывать загадку убийства.
Бьянка попыталась сосредоточиться на своих открытиях, сделанных за прошлую ночь.
Закрыв глаза, Бьянка попыталась представить себе комнату Изабеллы, какой та была, когда она впервые вошла туда. У дальней стены — резной дубовый сундук с приданым, широкая кровать у правой стены, напротив — бюро, над которым висело зеркало. Она припомнила, что зеркало висело так, что сидевший за бюро человек не мог увидеть своего отражения в нем, а потом ей пришло в голову, что его повесили так нарочно, чтобы видеть с кровати. При мысли об этом Бьянка залилась краской, а потом подумала, как замечательно было бы, с одной стороны, видеть отражение скульптурного тела Йена в зеркале, а с другой — ощущать на себе его тяжесть.