Все понятно. Они убьют его. Ник, придумывая этот план, с самого начала не исключал такой возможности, и вот она оборачивалась явью. Но он не думал, что это произойдет так скоро.
Заявление британского посла, сделанное в обеденное время, было зачитано им самим журналистам и звучало оно очень убедительно, а написано было таким красивым слогом, что Ник готов был подумать, что это он сам его и сочинил, чудом оказавшись на час-другой в посольстве. Заявление четко и ясно определяло позицию правительства Лампуры и британского посольства: никаких переговоров о его освобождении.
Он сидел у коротковолнового радиоприемника в бункере и мысленно благодарил Джорджа за то, что тот хотя бы выбрал подходящее время для заявления Уиткрафта. Конни, наверное, уже была за пределами страны, и если Ник хочет дожить до момента, когда ее самолет коснется взлетно-посадочной полосы аэропорта в Сингапуре, ему надо говорить, и как можно больше.
— Полковник, могу я сказать пару слов?
Полковник, зловеще улыбавшийся на протяжении всей передачи, повернулся в его сторону:
— Последнее слово — традиция!
Ник откашлялся. Свобода, демократия, компромисс. Совсем неважно, о чем он будет говорить, главное, чтобы у них подольше хватило терпения его слушать.
Он принялся разглагольствовать о прошлом и будущем, о благоразумии и терпимости, о Черчилле и второй мировой войне, а также он говорил о Джоне Стюарте Милле.
В бункере было невозможно жарко. Внимание солдат, едва понимавших по-английски, быстро притупилось. Ошарашенный же полковник заполнил всю пепельницу окурками, внимая его речи.
— Ты закончил, англичанин?
О, нет, Ник собирался остановиться только тогда, когда ему это прикажут.
— Я хотел бы сказать еще немного об искусстве компромисса…
— Но сначала дай мне телефонный номер британского посла.
— Могу я спросить, зачем?
— Мы сообщим ему, где можно будет отыскать твое тело, англичанин.
Ник повертел в руке стаканчик, который был уже давно пуст.
— Так вот, относительно искусства компромисса… Я сказал бы не все, если б не…
— Нет, англичанин, ты уже все сказал!
— Тогда я хотел бы написать письмо.
— Кому?
— Женщине, — ответил он после недолгой паузы.
Полковник и солдат, очевидно, лучше других понимавший по-английски, усмехнулись.
Ствол автомата качнулся в его сторону. Ник видел, как с близкого расстояния автоматная очередь перерезает человека надвое. Но его, конечно, отведут подальше от бункера, чтобы расстрелять.
Вечерний воздух был напоен ароматами цветов и запахом гниющей растительности. Его вывели на площадку перед бункером. Солнце освещало раскинувшуюся внизу долину с ее разработанными плантациями коа-поры. С этой высоты плантации напоминали витиеватый лампурский алфавит. Они и были чем-то вроде алфавита. Темные женские фигурки вышли на поле и расположились причудливыми группками. Ник понял, что они передают таким образом знаки, которые мятежники в горах видят и понимают.