— Я только что побывала в камере, в которой мой отец провел четыре года! Вдумайся! Долгих четыре года!
Ник обнял ее.
— Извини, я не должна была на тебя кричать.
— Кричи, ори, можешь даже стукнуть, если тебе от этого станет легче.
Она посмотрела ему в глаза.
— Тогда, на приеме, ты заставил меня съездить тебе по лицу.
— По-моему, ты немного перестаралась, — он потрогал пострадавшую щеку.
— Почему?
— Они могли не воспринять это легкое касание всерьез и обо все догадаться.
— Но это же лишено смысла! Я уверена, что они восприняли пощечину так, как и должны были воспринять.
Ник ласково потрепал ее по подбородку.
— Если кто-нибудь заподозрит, что я влюблен, это страшно повредит моей репутации. Обычно мои любовные интрижки кратковременны, сумбурны и мелки, как здешние лагуны. На этом острове никто не воспринимает меня серьезно, поэтому все были бы шокированы, узнав, что я могу быть серьезным.
— Я принимаю тебя всерьез.
— А это как раз то, чего я боюсь.
Еще раз Конни почувствовала, что от нее хотят отделаться. Ради нее он строит из себя проженного повесу, но она была так измучена последними событиями, что не смогла найти ответа на вопрос, почему он так делает, и она постаралась говорить так же легко и беззаботно, как это делал он.
— А много их у тебя, этих любовных интрижек?
— В настоящее время? Нет. Я от них ужасно устал, и мне они все опротивели.
Он поднес стакан с джином к ее губам, она отхлебнула глоток и слизнула капельку со своей верхней губы.
— Если я буду вести себя серьезно, персонал нашего посольства примется мучиться загадкой, что это затеял старина Этуэлл и почему он рыскает по Лампура-Сити, приставая к людям с вопросами.
— А это именно то, чем ты сейчас занимаешься?
— Я уверен, что они все думают, что я ищу с тобой свидания. Надеюсь, ты не возражаешь?
Как раз наоборот, со дня смерти ее матери для нее не было никого более близкого, чем сейчас Ник Этуэлл. Она сама и судьба ее отца были ему не безразличны. Он хотел ей помочь. Что еще можно требовать от мужчины? Какое другое качество, если не готовность помочь, может заслужить ее уважение?
Она взглянула Нику прямо в глаза, надеясь найти там понимание, затем робко приблизилась к нему и прижалась своим дрожащим телом к его телу, большому, источавшему тепло.
— Ты хочешь?
— Хочешь что, любовь моя?
— Называй меня так почаще!
— А тебе нужно, чтобы я тебя так называл? — он спрятал ее голову у себя под подбородком.
— Ты действительно искал свидания со мной?
— Ни о чем другом не мог думать.
— Лжец, — поддразнила она его. — Я не могу даже заплакать. Почему?