Бедный мальчик, с грустью подумала девушка, в какие ты ввязался игры… Оставался бы ты лучше в этой России. Ведь живут же негры во всех странах. Добрый, наивный Шариф, играющий в войну с соседскими мальчишками. Романтик, каких уже нет на свете. Может быть, Пьетра его за это и любит. Девушка, наверное, впервые вот так конкретно призналась себе, что действительно любит этого африканца. Черненький, конечно, но не намного больше, чем южане-европейцы. Ну, может быть, чуточку. Зато фигура у него! Сложен как молодой бог, и черты лица почти европейские, без этих приплюснутых носов и вывороченных губ. Мальчик он красивый…
Лирическое отступление в мыслях пришлось прекратить. Пьетра ясно услышала звук приближающейся машины, и внутри у нее все непроизвольно сжалось. Значит, следует ожидать каких-то изменений. И вряд ли в хорошую сторону. Звук постепенно приближался, и наконец в зоне видимости, ограниченной оконным проемом и рельефом окружающей местности, появился серебристый «Понтиак». Даже с высоты второго этажа было видно, что кузов машины весь в пыли. Это могло говорить только о том, что «тюрьма» находилась далековато от трасс с хорошим дорожным покрытием. Пьетра отступила в глубь помещения, чтобы снизу не заметили, что она подсматривает и даже собирается подслушивать. Приехавшие, наверное, еще не знают, что пленница не в подвале, а на втором этаже.
К подъехавшей машине подбежали трое охранявших Пьетру сомалийцев. Четвертый был где-то в доме или вообще сидел сейчас за дверью, карауля журналистку. Из машины вылез сомалиец лет пятидесяти, в светлом летнем костюме, что говорило о его достатке. Наверняка босс. Чуть прихрамывая на одну ногу, он подошел к своим подчиненным, перебросился с ними несколькими словами, и вся группа снова повернулась к машине. Пьетра вся подобралась. Из машины неторопливо и с достоинством выбрался белый поджарый мужчина со светлой короткой прической и рыжими усами. Вот это новость, удрученно подумала журналистка. Если сомалийские пираты практически никогда не убивали заложников, то от союза с европейцем (или американцем) она ничего хорошего не ждала. Или делец, или из спецслужб. И те и другие отличались кардинальным и решительным подходом к решению проблем. Если рыжий еще и заметит, что Пьетра на него смотрела, то ей несдобровать. Не хотелось попадать в категорию нежелательных свидетелей странного союза.
Встав сбоку от проема так, чтобы по возможности все слышать, Пьетра напрягла слух. Внизу заговорили громко и раздраженно, послышалось английское ругательство. Затем затопали шаги. Звук шагов переместился куда-то вниз – наверное, зашли в дом. Что ж, вся эта интермедия могла говорить о том, что охранники доложили о переводе пленницы из подвала на второй этаж. Сейчас они наверняка оправдываются и рассказывают, какую она им закатила истерику. Пьетра отчетливо слышала, как внизу бубнят голоса. Интересная акустика в этом доме. Однако, повернувшись назад, Пьетра поняла, что дело не в архитектуре и звукоизоляции. Звуки голосов раздавались из камина. Значит, на первом этаже тоже есть камин, соединенный с этим общим дымоходом! Подойдя ближе к камину, девушка расслышала голоса четче, но разобрать слов не могла. «Залезть бы в топку, – подумала она, – да только я вся перемажусь в копоти и саже. Они потом догадаются, что я подслушивала». Оглянувшись, Пьетра посмотрела на хлам и мусор. А вот эта старая простыня как раз подойдет. Аккуратно расстелив ее под коленями, Пьетра засунула голову как можно глубже в камин и стала внимательно слушать.