Волна эротического жара захлестнула его.
Он вдруг вспомнил, как она сказала ему, что она айсберг, который высматривает своего «Титаника». Айсберг! Как же! Она такая горячая, что растопит его в мгновение ока.
От прикосновения к этим теплым влажным губам у него голова пошла кругом, а когда она просунула свой язычок ему в рот, у него подогнулись колени, и он, схватив ее за плечи, навалился на нее всей тяжестью. Каждая клеточка его тела, каждый нерв требовали большего. Большего контакта, большей страсти, больше Виктории.
Но она оторвала губы от его рта. Его это не остановило. Он стал нежно целовать ее шею.
— Алекс, что мы делаем? — задыхаясь, сказала она.
— Обнимаемся и целуемся, — пробормотал он. — Господи, какая же ты сладкая!
— Все это неправильно.
— А по-моему, все правильно.
— Алекс, а как насчет пропавших дискет? И насчет того, что я приношу несчастье?
Она спросила это просто так, без всякого злого умысла, но упоминание о дискетах было как пощечина.
— Перестань твердить о том, что можешь кого-то сглазить. Ты в пропаже не виновата.
— Хотелось бы верить, но я не могу забыть, сколько раз мне не везло, только потому, что ты не хочешь признать правду.
Алекс сердито нахмурился и сел на стул рядом с письменным столом.
— Если бы ты действительно приносила несчастье, ты не смогла бы руководить этим центром. Ни один родитель не доверил бы тебе своего ребенка.
Он понял, что сорвался, и провел рукой по волосам, чтобы успокоиться.
Она стояла у стола и тяжело дышала. Ее щеки порозовели, а глаза затуманила страсть. Ее мешковатый комбинезон все больше его раздражал, равно как ее попытки убедить его в том, что она приносит несчастье. Как бы там ни было, он с каждой минутой находил ее все более привлекательной.
Какой же он идиот! Она была вчера права, заявив, что они поступают неправильно. Как можно хотеть женщину и в то же время орать на нее за то, что она так упряма?
Но она его искушала.
Он поправил очки. Она криво усмехнулась — один уголок рта поднялся выше другого. В этой усмешке была она вся — ловкая, открытая, честная, бесстрашная. Он почувствовал, как напряжение начало понемногу спадать.
— Мы пришли сюда не для того, чтобы ссориться. Давай притворимся, что ничего не было, и будем думать только о Джерри и Миа.
Неужели его поцелуи так быстро забываются? Ему захотелось целовать ее до тех пор, пока его поцелуи не сотрут из ее памяти всех мужчин, с которыми она когда-то встречалась.
Алекс снова поправил очки, да так решительно, что почувствовал, как немного согнулась дужка металлической оправы.