Мы подъехали к невзрачному отелю, когда ночь вступила в свои права, полностью охватив всё пространство вокруг себя и окрашивая всё кругом в чернильный цвет. За время пути мы с Дэном в основном молчали, лишь раз остановившись у бензоколонки, до которой нам чудом хватило бензина и, заправившись на которой, я пересела на водительское место.
Даниэль выглядел неважно — пепельно-серый цвет лица теперь был угрожающе серого цвета, а по салону Ауди отчётливо растекался сладкий аромат его крови.
Я помогла ему выйти из машины, поддерживая за руку и провожая к стойке reception. Его взгляд беспокойно метался по сторонам, выцеливая возможную опасность, и пытаясь сфокусироваться от нестерпимой, как я полагала, боли. Наконец, мы заняли номер, один на двоих, потому что расходиться было глупо. Я подвела Дэна к постели и помогла ему улечься, игнорируя слабые попытки отдать мне распоряжения относительно того, что нам делать дальше.
Затем разорвала на нём тонкий джемпер, всё так же не обращая внимания на стоны и лихорадочно горячечный блеск в глазах, который появился от того, что в ране явно было заражение. Само ранение представляло из себя страшную картину — красно фиолетовое пятно, вокруг которого расползался синюшный круг. Я едва коснулась пальцами припухшей кожи, как Дэн дёрнулся, а лицо его скривилось от боли.
— Тссс, подожди, мне нужно знать, нужно ли вытаскивать пулю, — попыталась успокоить его я, осторожно прощупывая рану, и понимая, что мне придётся принести ему отвратительные страдания.
— Пуля прошла навылет, — борясь с тем, чтобы не провалиться в забытьё, прошептал Дэн и судорожно сглотнул, пытаясь удержать сознание на поверхности разума. — Теперь начинается заражение.
Он откинулся назад, а на лбу его выступила испарина, крошечными капельками сверкая на коже.
— Отпей кровь, — шепнул он, прежде, чем прекратить цепляться за остатки здравого смысла и, прикрыв глаза, потерял сознание.
Это его «отпей» ввело меня в некое подобие ступора. Если я начну, то я могу не остановиться, учитывая то, как голодна я была, и какой зверский аппетит просыпался во мне от одного запаха его крови. Поэтому я молча сидела, глядя на его рану и понимая, что мне придётся выполнить его просьбу. Его постепенно охватывал жар, расползаясь от раны и порабощая всё тело. Руки и ноги уже начинало трясти в приступе озноба, но что самое странное — рана почти на глазах затягивалась. Такого не должно было происходить с обычным человеком. Подобные раны заживают медленно и мучительно и совсем не в течение пары-тройки часов. Я нагнулась ниже, втягивая носом упоительный запах крови, и поймала взгляд голубых глаз, который сейчас был подёрнут мутной дымкой.