Николь недоверчиво поглядела на него.
— Думаешь, приедут кинозвезды? Non. Не увлекайся, chèri.
— Я не о том фестивале. Есть еще один, в июне. Собираются деятели рекламного бизнеса, у кого находится благовидный предлог и пара солнцезащитных очков, — директора, продюсеры, сотрудники агентств, готовые заняться чем угодно, только не тем, ради чего собрались, — смотреть в темноте и духоте рекламные фильмы.
— Тогда чем они занимаются?
— О, примерно тем же, чем в Лондоне и Париже. Приглашают друг друга на ленчи. Разница лишь в том, что собираются на Круазетт или на пляже, а не где-нибудь в Сохо. Возвращаются домой загоревшими.
— А после много говорят, — добавил Эрнест. — Болтуны, что надо, все до единого. По-моему, хорошая мысль.
— Узнаю время и попрошу Лиз прислать список участников. Кого-нибудь выберем. Уверен, что приедут, хотя бы из любопытства.
Пить кофе вышли на веранду. Над Любероном висела половинка луны. Далеко внизу лаяла собака. Под оливковым деревом беспрестанно опорожнялся херувим. Успокаивающий плеск фонтана смешивался с кваканьем лягушек. В воздухе ни ветерка, почти тепло, все напоминало о приближении лета. Саймон смотрел на Эрнеста, думая, что никогда не видел на его лице такого блаженства.
— Все еще скучаешь по Уимблдону, Эрн?
Эрнест улыбнулся и, вытянув ноги, принялся разглядывать матерчатые сандалии на веревочной подошве.
— Ужасно.
Вода в бассейне нагрелась до терпимых двадцати четырех градусов по Цельсию, и Николь с Саймоном стали каждое утро до завтрака приходить поплавать. Скоро, говорила она, эта территория будет занята гостями, так что следует пользоваться случаем, пока есть возможность.
Саймону было в новинку начинать день с плавания, но скоро он полюбил первое встряхивающее прикосновение воды, освежающее тело, разгоняющее остатки сна и очищающее легкие. Начал с пяти старательных заплывов, затем стал делать десять, позднее двадцать. С удовлетворением чувствовал, как тело постепенно наливается силой.
Проплыв привычную дистанцию, он выбрался из бассейна. Николь лежала на плитах, спустив купальник до пояса. На уже слегка загоревших грудях подсыхали капельки воды.
— Завтрак чемпионов, — произнес он, наклоняясь к ним, и вдруг остановился, увидев что-то краешком глаза. Подняв взгляд, успел увидеть нырнувшую за стену лысину. — Вот дерьмо!
Николь, прикрывая глаза от солнца, подняла руку.
— Ты что-то знаешь, милый? С каждым днем становишься все романтичнее.
— Не я один, — кивнул он в сторону стены. — У тебя есть тайный воздыхатель. Только что видел его башку. По-моему, у нас в соседях один из тех, кого мы зовем Любопытным Томом.