Испытание «на прочность» Николай выдержал. Попытки Браунера уличить его во враждебной РОВСу деятельности проваливались одна за другой.
Исчерпав все средства проверки, Браунер чистосердечно признался генералу в необоснованности своих подозрений.
Стена недоверия, окружавшая Николая, рушилась. Искусно маневрируя, он сумел убедить и ровсовских контрразведчиков и болгарскую политическую полицию в своей полной лояльности. Белогвардейская эмиграция признала, наконец, «бежавшего от большевиков» генеральского сына своим человеком. Сам Браунер, ведавший в РОВСе подготовкой к переброске в СССР террористов и диверсантов, так расположился к Николаю, что стал обращаться к нему за консультациями по «советским вопросам». Иногда такие консультации Николай давал лично ровсовским «боевикам» перед их отправкой в СССР. Авторитет генеральского сына был настолько безупречен и высок, что в Софию стали посылать на окончательную «шлифовку» «боевиков» из других отделов РОВСа — из Парижа и Хельсинки.
Николай «помогал» РОВСу во многих делах. Даже Браунер поддержал предложение Николая о том, чтобы делать в Софии фальшивые удостоверения личности и различные справки для отправляющихся в СССР агентов. Заправлял этим делом сам Николай. И Центр практически имел данные о каждом ровсовце, отправляющемся в СССР.
В штаб-квартире РОВСа появилась фотолаборатория. В поте лица трудился Николай, чтобы переснимать попадавшие ему в руки документы — переписку с центром в Париже с другими отделами Общевоинского союза. Фотографировал каждого кандидата для переброски в Советский Союз, фотокарточки отпечатывались дважды: один экземпляр хранился в архивах РОВСа, а другой — в Москве, на Лубянке.
Однажды в одном из тихих переулков Софии, на первом этаже большого дома, появилась небольшая вывеска:
«Покупаем и продаем марки всех времен и народов, континентов и государств».
Это филателистическое международное «акционерное общество» состояло всего из двух коммерсантов: одного болгарина и одного русского. Болгарскую часть представлял коммунист-подпольщик «чичо Славчо», то есть дядя Славчо, а русскую — «бежавший от большевиков» генеральский сын Николай Абрамов.
Финансовые обороты этой фирмы были не так велики, но значение ее для прикрытия положения и деятельности Николая Федоровича было довольно весомым. Это «акционерное общество» служило почтовым адресом и местом встреч надежных людей, через которых своевременно по цепочке передавалась Центру информация Николая.
Царь Борис, любивший называть себя «царем всех болгар», хотя в нем не было ни капли болгарской крови — только немецкая и итальянская, был разгневан и огорчен. Он нервно расхаживал по кабинету, заложив руки за спину, нетерпеливо часто поглядывая на стоявшие в углу напольные часы.