Поскольку стабильного трезвого состояния настоятельно требовали все указанные варианты повестки дня – я очень гордился тем фактом, что ни разу за все годы пьянок не позволил себе опохмелиться. Почему-то в мозги затесалось высказывание знакомого нарколога: «Пьяница становится алкоголиком только в случае регулярного опохмела». Соответственно, первая половина моего дня тянулась болезненно и мучительно, в состоянии слабости, дурноты, страшной сухости во рту и головной боли.
Первую рюмку я позволял себе в обед. Сначала культурно – в обеденный час в ресторанчике на углу. Потом – прямо в своем кабинете, жадно, в ожидании желанного облегчения.
Примерно трети бутылки коньяка – самого, на мой взгляд, противного, зато самого «действенного» напитка – хватало для возвращения к жизни. Становилось легко и крылато. Проблемы решались как-то сами собой, я обретал невиданное красноречие и уверенность и даже – не поверишь! – успех у женщин!
«Допинга» хватало часов до семи. В восемь, после закрытия лицея, узкий круг администрации собирался на товарищеский ужин в прачечной – подальше от любопытных глаз. Люди все выпивающие, даже повар Зинуля. Там и «гудели» уже допоздна. В первое время всех охватывала полная радость бытия, мы все пели, влюблялись, устраивали танцы. Потом исподволь накопилась усталость, танцы и песни отменили.
Но пьяные посиделки продолжались. Так было в мои любимые дни недели – понедельник, среду и пятницу. Во вторник и четверг я полностью воздерживался от выпивки, назначал на эти дни ответственные мероприятия, выступления лицейских групп и встречи с родителями.
На жизни лицея – моего детища – пьянки никак не сказывались. Дети врастали в наше обучение душой и телом, педагоги трудились не за страх, а за совесть, и вообще все напоминало нередкую семейную картину – образцовое дитя у непутевых родителей. Помнишь, как у Ахматовой:
Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда —
Как желтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда…
Правда, родитель здесь был один – я сам. Считать вторым родителем Альку никак не получалось. Наоборот, как я уже говорил, мы все больше отдалялись друг от друга, и даже принесенные мною в дом четвероногие друзья – кошка и щенок – не могли разрядить и смягчить обстановку.
А еще потом я в «пьяном угаре», как пишут в книгах, а попросту – сдуру, – спутался с лицейской медсестрой, Галиной Анатольевной.
Галчонком, как она себя величала.
Правда, случилось это не спонтанно и не «по пьяни», как я погорячился написать. А совсем наоборот – складывалось постепенно, и на фоне таких страшных событий в жизни моей семьи, что сейчас, на ночь глядя, мне невыносимо писать о них…