Экипаж девяти национальностей
Мое любимое место на «щуке» — шестой отсек. Там теплее и уютнее (если слово «уют» вообще приемлемо на подводной лодке), чем в других отсеках. И свободный от вахты народ собирается там чаще всего — поговорить о том о сем, поспорить, помечтать. Я и спать предпочитаю в шестом отсеке, на койке инженер-механика, если он, конечно, в это время бодрствует.
Вот и сейчас заглянул я туда «на огонек» и не смог не задержаться. Краснофлотцы окружили молодого матроса Рамазанова и слушают его рассказы о родном Дагестане. Кто-то старается уточнить:
— А ты сам-то какой национальности? Ведь ваша республика многонациональная.
— Я — лакс, — улыбается Рамазанов.
— Лакс? Вот это да! — уважительно произносят окружающие. О такой национальности никто и не слышал. Впрочем, с подобными явлениями подводники часто встречаются. На лодке, например, служит селькуп — есть такая малоизвестная народность на Севере.
— А сколько ж у нас на лодке всего национальностей? — опрашивает, ни к кому не обращаясь, молодой матрос.
— Девять, — авторитетно заявляет боцман Добродомов.
Представители девяти разных национальностей в небольшом коллективе из сорока пяти человек! И все живут дружной, единой семьей, сплоченной в трудной и опасной борьбе с ненавистным врагом.
Такой пестрый национальный состав экипажа характерен и для других кораблей бригады. И еще ни разу не было случая, чтобы это послужило причиной взаимной неприязни или непонимания, стало барьером на пути общения людей, помешало их дружбе.
Мне невольно вспоминается, как один из английских офицеров — представителей союзного командования — жаловался на свои былые горести:
— Когда я командовал ротой в экипаже, мне половину людей пригнали из Уэльса. О, это было ужасно. Вы представляете, уэльсцы упрямы, а язык у них — какая-то тарабарщина. Они не понимают настоящего английского. Справиться с ними и навести истинный морской порядок не было никакой возможности.