Пройдя Неву и Ладогу, наша экспедиция вошла в порожистую, необузданную Свирь. Здесь начинались хорошо знакомые мне места — довоенной службы я много раз проходил по Мариинской водной системе от Рыбинска до Ленинграда. Не удержавшись, похвастался этим перед товарищами. Еще бы, Свирь — река особая. Здесь плавание настолько сложное, что если идет буксир с баржей, то лоцмана надо брать и на буксир и на баржу. Проведут они суда по своему участку, на которые природа разбила реку, и уступают место другим лоцманам.
Первая большая стоянка была у нас в протоке реки, недалеко от поселка Свирицы. Здесь лодки ошвартовались у заранее приготовленной деревянной баржи. Вечером я заступил дежурным по кораблю.
Сдав через сутки дежурство, мы прогуливались по нежно зеленевшему берегу с Сережей Людвигом — моим однокурсником по училищу и коллегой по службе: он на «Д-2» в той же должности, что и я.
— Ну, как ваш «старик»? — спрашиваю я его.
— Как всегда, — машет рукой Сережа. — Злится, нервничает, чуть что — «фитили» раздает.
Такие отзывы о командире «Д-2» Льве Михайловиче Рейснере не были для меня новостью. Человек он был необщительный, раздражался по пустякам. Служить с таким нелегко, и я сочувствовал Сергею. Но при всем при том подводник он был отличный, в море, в сложной обстановке владел своими нервами куда лучше, чем на берегу. Умный, образованный интеллигент, свободно говоривший и по-немецки и по-английски, он очень много работал и приучал к этому же подчиненных. И они спустя много лет вспоминали его за это добрым словом.
— А как тебе нравится наше путешествие, — продолжаю я, — и, главное, то, что будет вслед за ним?
В ответ Сергей разражается целой тирадой:
— Знаешь, жалко мне и Кронштадт покидать и с Питером прощаться — места-то родные. И в то же время радостно: вот идем мы куда-то в новое, незнакомое, и ждет нас там что-то большое и значительное. Ведь и жизнь у нас там будет интереснее, и плавания посерьезнее, чем на Балтике. Только вообразишь себе всю эту суровость и трудности — и они уже зовут, манят к себе. И, веришь, я от этого все время душевный подъем ощущаю и гордость. Честное слово!
Я молча киваю головой. И у меня такие же чувства, только сказать о них так красиво, как Сережа, я не умею.
Хороший парень Сергей Людвиг — серьезный, вдумчивый, обаятельный. И быть бы ему отличным командиром лодки, если бы в 1938 году он не был арестован по чьему-то злобному навету. Лишь в 1954 году его освободили из заключения и полностью реабилитировали…
Наша стоянка оказалась весьма продолжительной. На канале еще не были завершены все работы. Не были готовы и доки, в которых кораблям предстояло следовать через свирские пороги. Времени мы даром не теряли: проводились занятия по специальности и изучению лодки, тренировки на боевых постах, политзанятия, физподготовка.