Джозефу нравилось, как ела Ханна. Она вела себя довольно неряшливо, но подобная несдержанность возникала лишь потому, что она искренне наслаждалась едой. Она не стеснялась есть пальцами, не боялась запачкать лицо и руки и получала удовольствие от всей души. Когда он смотрел, как она ест, то чувствовал приток гормонов в крови.
Хотя в последнее время сексу них случался нечасто. Ханна очень уставала на работе — по крайней мере именно так она ему говорила — и проводила все больше времени в собственной квартире на другом конце города. Джозеф считал, что по большей части в этом его вина. Он стал серьезно подумывать о том, чтобы уехать из Гонолулу, отчего перестал уделять их отношениям должного внимания. Не то чтобы он стал меньше любить ее. Нет, дело было в его честолюбивых устремлениях, а Ханна ясно дала понять, что никогда не захочет жить в каком-нибудь другом месте, кроме Гавайев. Джозеф говорил себе, что именно поэтому он еще не сделал ей предложение. Ведь он, наоборот, не хотел провести остаток жизни в «ловушке» крошечного островного мирка. Впрочем, то была не единственная причина. Он спрашивал себя, нет ли чего-то еще, сокрытого в глубине души? Ханна была единственной женщиной, которую он когда-либо любил, но что же это для него значило?
Девушка оторвала взгляд от тарелки и улыбнулась ему.
— Хочешь затащить меня в постель?
Джозеф ухмыльнулся, но, прежде чем он ответил, хлопнула парадная дверь и послышался голос дяди, стремительно ворвавшегося в маленький домик.
— Этот гребаный ублюдок и пальцем не пошевелит, чтобы нам помочь.
Джозеф встал поздороваться с дядей.
— О чем ты?
Сид замолчал, когда увидел сидящую за столом Ханну.
— Привет, Сид.
Сид расцвел в широкой улыбке и устремился к ней, чтобы сжать в крепких объятиях.
— Как поживаешь, девочка?
— Хорошо. А вы как?
Сид отодвинулся и покачал головой.
— Плохо. Все летит в тартарары. — По лицу Ханны Сид догадался, что она ничего не понимала. — Что, энтот парень тебе еще ничего не рассказал?
Джозеф попытался оправдаться:
— Не так уж это и важно.
— Почему ты так говоришь? Да мы просто сидим по уши в луже дерьма, и, если ничего не предпримем, наступит конец.
— Конец чего?
— Конец нашего семейного дела.
Джозеф попытался вразумить Сида:
— Дядя, не делай из мухи слона. Обычная конкуренция.
Сид смерил его сердитым взглядом.
— Надо же, ему прямо не терпится, чтобы нам пришла крышка. Он забыл о своей охана. Он ждет не дождется, когда сбежит, чтобы стряпать в каком-нибудь модном ресторане на материке.
У Джозефа рот раскрылся от удивления.
— От куда ты узнал?