Дом, стоявший на вершине холма в Пасифик-Пэлисейдз, оказался очень комфортабельным: довольно просторный, старой постройки, с громадной круглой башней. По всему было видно, что Гарри Новотный процветает и пользуется благосклонностью общества. Теперь у него было постоянное телевизионное шоу с говорящими собаками, лошадьми, черепахами и мулами. Ему просто везло: он всегда появлялся в подходящее время с подходящим предложением, со своим небольшим капиталом, который умудрялся выгодно вложить и извлечь прибыль. Пятьдесят тысяч, которые семь лет назад Джеггерс послал Новотным, с тех пор дали значительный прирост. Мерри была приятно удивлена и даже заинтригована. Она уже не могла припомнить, отчего это ей взбрело в голову убежать отсюда. Она раздумывала, что бы у нее была за жизнь, останься она с ними. Все в жизни кажется таким прихотливым, таким случайным.
Сначала она с ними хорошо ладила. Мать обрадовалась ее приезду, была нежна с ней, обо всем расспрашивала. Мерри заметила, что мать слишком много пьет, но, похоже, никогда не бывает пьяной. Только ближе к вечеру она с трудом держалась на ногах. Гарри, правда, старался компенсировать этот досадный огрех. В общении он стал куда более приятным, любезным и вальяжным, по сравнению с тем, каким она его помнила.
Он водил ее в свой зверинец смотреть на животных. Они катались на лошадях вдоль океана. Как-то он принес домой мешок угля, и во дворе поджарил говядину на решетке, чего, по словам Лайона, уже давным-давно не делал. Ясное дело! Он старался вовсю угодить ей и доставить удовольствие.
Ей все это, может быть, и понравилось бы, если бы его дружелюбие проявлялось как-нибудь иначе. Он корчил из себя заботливого дядюшку и то и дело хватал ее за талию или за плечи, или шлепал по попке, или щипал за щеку и приговаривал: «Ну, как себя чувствует моя маленькая красавица?» или «Может, устроим пикничок в горах, а, великолепная моя? Поедем вдвоем. Что скажешь?».
Предложение о пикнике она встретила с радостью, но настояла, чтобы с ними поехал и Лайон. Она вспомнила, что когда-то любила Лайона, и теперь он ей тоже нравился. Даже больше, чем прежде. Он держался тихоней, и отец, похоже, его совсем не замечал, а мать — та вообще, кажется, ничего не замечала вокруг себя. Мерри его даже немножко жалела, и вечерами они играли в шахматы или в казино. Она настаивала, чтобы на все прогулки, которые предлагал ей Гарри, они брали с собой Лайона.
Ее счастье, что она была так непреклонна!
Она пробыла в доме у Новотных уже неделю, когда Гарри как-то вечером совершенно ясно дал ей понять, что его благосклонность к ней выходит за рамки отеческой любви. Они смотрели телевизор. Элейн заснула в кресле, и Гарри отнес ее наверх и уложил в постель. Потом он пошел на кухню, принес две бутылки пива и полную тарелку бутербродов с ветчиной и сел рядом с Мерри. Ни дать ни взять — уютная семейная сценка.