Красный свет погас. Стоящий на дороге охранник замахал ему, показывая, что можно проезжать. Овертон поехал к бунгало. Он поставил машину на небольшой стоянке перед домом и посидел несколько минут, не выпуская баранку из рук. Он не столько размышлял о стратегии разговора с Клайнсингером, сколько пытался собрать в кулак всю душевную энергию, чтобы выдержать предстоящий разговор. Он глубоко вздохнул, вылез из машины и вошел в дом.
В приемной за овальным столом сидела Летти. Она печатала на машинке и одновременно болтала по телефону. Грег беззвучно проговорил, губами изображая слова:
— Он здесь?
Летти кивнула и рукой махнула в сторону двери, приглашая его войти. Она использовала этот жест также и для того, чтобы перевести каретку машинки. Ее сноровка, подумал Овертон, может загнать в могилу любого. Она являла всему миру пример того, что мистер Клайнсингер требовал от каждого, кто приходил к нему. Но в том, как она одновременно делала три вещи сразу, и все три вещи безукоризненно, — не было ничего воодушевляющего. Он осторожно постучал в дверь.
— Войдите!
Он вошел. Клайнсингер что-то обсуждал с Джорджем Фуллером, своим помощником, и одновременно подписывал письма.
— Я попросил его об этом три дня назад, — говорил Клайнсингер — а он говорит, что это невозможно. Мне не нужны объяснения. Я требую, чтобы то, что я прошу, выполнялось. Доброе утро. Вы ко мне?
Клайнсингер не сделал ни единой паузы в потоке слов, и Овертон не сразу сообразил, что последняя фраза Клайнсингера была обращена к нему.
— Я хочу спросить вас о сегодняшней съемке, — сказал он.
— Вы пришли спросить меня о сегодняшней съемке — что? Состоится ли она? Да, состоится.
— Нет, не состоится ли она, а…
— Разумеется, разумеется. Понимаю. Видите: вы отнимаете у меня время.
— Простите.
— Просить прощения будете после. А теперь скажите, Бога ради, что вы хотите спросить о съемке?
— Не сделаете ли вы исключения. Речь идет о закрытых съемках.
— Нет.
Но журнал «Пале» обращался к нам с просьбой.
— Знаю. Так. Вы пришли не просить. Вы пришли спорить. Да?
— Нет, сэр. Скорее, объяснить ситуацию. Они готовят материал об экспортном варианте картины. Джослин Стронг позвонила мне сегодня утром…
— Джослин Стронг — это женщина, надо полагать?
— Да, женщина.
— Ну, не знаю. Спросите у мисс Хаусмен. Если она не будет возражать, я готов это обдумать.
— Можно и так.
— Да, так будет честно. Скажите мне, а что предлагаете вы?
— Мне думается, чтобы не заставлять ее нервничать, может быть, лучше мисс Стронг появиться на съемочной площадке с рамкой или с чем-нибудь еще. Она может сойти за члена съемочной группы.