Как бы невзначай она сообщила ему о причине своего приезда и о предполагаемой теме разговора.
— Я вовсе не хочу раздуть из этого что-то невероятное, — сказала она, — так что мы можем просто поболтать, как старые друзья, но это все-таки серьезная тема. Я даже не могу с тобой просто поздороваться — без того, чтобы не думать об этом. Вот я и решила: может, начнем сразу. И потом уж для нас не останется никаких запретных тем.
— Запретных тем? Что ты имеешь в виду?
— Ну, я бы не хотела затрагивать какие-нибудь темы, которые интересуют наш журнал, не будучи уверенной, что ты по крайней мере считаешь их заслуживающими обсуждения.
— Ценю твою искренность, — сказал Мередит.
— Ну, я все еще считаю себя твоим другом.
— Хорошо. Взаимно, — сказал он. — Ну, тоща начнем, пожалуй, — и он улыбнулся ей по-заговорщицки и спросил: — Или лучше сначала сделаем заказ?
— О да, непременно! Я умираю с голода. Наверное, это воздух пустыни так на меня подействовал.
— Одно из достоинств Палм-Спрингс, — сказал он, — чувствовать себя в прекрасной форме, когда на самом деле это не так.
Он заказал бифштексы и бутылку кларета, и, когда официант удалился, Джослин спросила, что он думает относительно карьеры Мерри в кино.
— Да, помню, ты об этом упомянула по телефону, — сказал он, откинувшись на спинку стула, улыбнулся и слегка покачал головой — это был его знаменитый жест, но сейчас он воспроизвел его совершенно естественно — и сказал: — Это трудный вопрос. То есть, я хочу сказать, кто бы его ни задал мне, вопрос трудный. Но слышать его от тебя… Господи! Это просто невозможно!
— То есть?
— Незнакомому журналисту я бы ничего не сказал. А другу придется все выкладывать начистоту.
— А что если журналист — твой друг? — спросила она.
— Друг — но насколько?
— Настолько, насколько ты сам того хочешь. Хороший друг.
— Что ж, придется поверить тебе на слово, — сказал он.
— Тебе это кажется рискованным?
— Нет. Но ты же понимаешь, что я имею в виду. Я был не очень хорошим отцом для Мерри. Я даже и отцом-то по существу не был. А теперь, пожалуй, девочка может и вовсе обойтись без меня. Многим дочерям это удавалось. Но в таком случае, не имея отцов, они нуждаются в матерях. А я даже не дал ей возможности иметь мать. Ты же помнишь, как все было, когда я порвал с Элейн. Ты же все прекрасно помнишь. Мне ли тебе рассказывать? И ты помнишь, как все было в другой раз. Карлотта…
— Да, — сказала Джослин. — Я помню.
— Ну, так что же мне еще сказать? Какое я имею право вообще что-то говорить? Единственное, чего бы мне хотелось, чтобы автором этого материала был кто-то другой — не ты.