— О чем ты думаешь? — спросила она.
— Ни о чем.
Она ему не поверила. Но что ей оставалось делать? Она не станет к нему приставать с расспросами. И не будет говорить с ним, не будет болтать ни о чем, не будет навязываться. Что само по себе смешно, подумала она. Но она правильно поступила, совершенно правильно поступила, придя к нему и осуществив атаку на его тело. Но после физического нападения на него она не смогла перейти в словесную атаку. Как странно устроен человек — какие нелепые ограничения он себе устанавливает!
Она молчала довольно долго. Наконец, начав подумывать, как бы достойно покинуть комнату — стоит ли подождать, пока он уснет, и уж после этого удалиться, — она решила предпринять последнюю попытку заговорить с ним.
— Я люблю тебя, Рауль.
— И я люблю тебя, Мерри.
— Ну и хорошо.
— Но…
— Что но?
— Но ты должна понять меня. Ты, наверное, знаешь, ты, наверное, уже заметила, что за то время, что мы были вместе, и вот теперь, что… я не могу… не могу уподобиться твоим любовникам.
— Надо подождать. Мы должны привыкнуть друг к другу.
— Нет, это не то. Если бы все было так просто, мне не о чем было бы беспокоиться, моя жизнь превратилась бы в праздник. Я бы рад с тобой согласиться. Но я не могу. Если быть до конца честным — я не могу.
— Нам надо еще раз попробовать. Надо попытаться.
— Мои жены говорили то же самое, поверь мне, — сказал он горестно. — Я был женат на двух красивейших женщинах. На Клотильде и на Моник. И вот теперь у меня есть ты. Думаешь, я не пробовал! Я пробовал уже столько раз, сколько ни один мужчина за всю жизнь не пробовал!
— И что, ничего нельзя сделать? Ты обращался к врачу, к психиатру?
— Нет, — ответил он резко. — И не буду.
— Ты им не веришь?
— Напротив, верю. Но я вовсе не убежден, что мне желательна эта нормальность, которая лишит меня многого — всего остального. Допустим, меня можно «излечить» — что, между прочим, вполне вероятно. Ну, и что тогда? Я ведь утрачу тот острый угол зрения на мир, тот ракурс, который принадлежит только мне и никому больше. Это будет нечестный обмен!
— Ты имеешь в виду свое творческое видение?
— Естественно. Но не только это. Ведь моя жизнь не сводится только к фильмам, которые я снял или которые собираюсь снять. Видишь ли, мне нравится быть таким, каков я есть. Это не всегда приятно. Я имею в виду то, что произошло сегодня. Но не сомневаюсь, и в жизни нормальных людей множество неудобств. Однако у меня, именно такого, каков я есть, жизнь протекает под высочайшим напряжением, и эту напряженность жизни я бы не хотел утратить. Говорят, больные туберкулезом тоже ощущают такое же жизненное напряжение. Или почти такое же. А я зато могу нормально дышать, моей жизни ничто не угрожает. Это же не смертельная болезнь.