Она выдвинула ящик, чтобы найти конверт для своей записки: Рауль не любил, когда слуги заглядывали в его личные бумаги. В ящике она обнаружила тяжелый фотоальбом в кожаном переплете. Она попыталась его открыть, но на нем висел замочек с секретным кодом. Она поднесла альбом к уху и стала слушать щелчки, но не смогла открыть его с той легкостью, с какой в кинобоевиках воры открывают замки. Тогда она взяла со стола нож, с силой надавила им на замок и сломала его.
Первые несколько страниц альбома не представляли для нее никакого интереса. Как она и предполагала, там были запечатлены пары, занимающиеся любовью в разных позициях. Женщина на этих фотографиях была одна и та же, а мужчины разные. Далее следовали фотографии, составляющие примерно треть альбома, где была изображена Клотильда, его первая жена. Она пролистала несколько страниц и обнаружила раздел, посвященный Моник. Потом шли другие женщины, ей незнакомые. По нескольку фотографий каждой из них. А потом… Но она вернулась на несколько страниц назад, присмотрелась и расхохоталась. Да это же Нони, ее мачеха! На фотографии, которая могла вызвать смех — настолько она была нелепая. Конечно же, Рауль сохранил эту фотографию именно потому, что она ужасно смешная. На ней была запечатлена обнаженная Нони в обществе трех голых мужчин. В ее глазах затаилась тупая похоть, но выражение лица было самое обычное, всегдашнее. И впрямь смешно.
Мерри ничуть не удивилась, увидев на последних листах собственные изображения. Она разглядывала их внимательно и бесстрастно, то отмечая интересную композицию на одной, то сожалея о неудачном ракурсе на другой. На этих фотографиях даже самые интимные позы, на которых се запечатлел фотоаппарат Карреры, показались ей безжизненными, механическими, инертными. Она разглядывала прямоугольники глянцевой бумаги, тщетно пытаясь отрешиться от охватившего се безразличия. Ей удалось вызвать в своей душе лишь чувство жалости — не к себе и даже не к Раулю, а к этим фотографиям, которые не смогли передать ни одного мига быстротечной жизни, растаявшей, испарившейся без следа. Вот почему Раулю приходится делать все новые и новые снимки — в попытке остановить вечно ускользающие мгновения жизни, не подвластной даже фотообъективу и фотопленке, мгновения, которые, едва родившись, тотчас умирают.
Теперь ей можно уйти. Она не спасается бегством, она просто уходит. Мерри захлопнула альбом, положила его на место и задвинула ящик. Она знала, что коротким движением руки закрыла не просто ящик письменного стола, но нечто иное.