В глубине души Сэм надеялся, что Мередит сам захочет оставить ее у себя, или поддастся уговорам Карлотты, которой захочется это сделать. Это был бы идеальный вариант. Тогда Мередит не захочет ехать в Африку, а останется с дочкой либо в Нью-Йорке, либо в Лос-Анджелесе, чтобы окружить ее теплом и заботой. А если он не поедет в Африку, тогда он не будет участвовать в картине о жизни Сесила Родса, а значит, он не подпишет этот чертов контракт, о чем как раз и мечтал Сэм. И все же, все же… Ему все это очень не нравилось, потому что нарушало привычный ход вещей и вносило сумбур в дело — даже в такое несерьезное дело, каким он занимается. Нет, вторжение девятилетней девочки не должно нарушить ничьих планов. Оно, конечно, уже их нарушило, но так нельзя. И поскольку это уже случилось, он дал себе слово, что будет действовать очень осторожно, предельно предусмотрительно, чтобы ни во что не вмешиваться, не высказывать своего мнения, не одобрять и не осуждать, предоставив Мередиту возможность все решать самому, с помощью Карлотты, разумеется, но — самому. Дружба с Мередитом возлагала на него огромную ответственность за любые решения, и это было самое тяжкое бремя его обязанностей официального представителя кинозвезды. Самое тяжкое, но и самое приятное.
Если Сэм молчал, потому что не хотел влиять на решение Мередита, то Карлотта молчала из совсем иных соображений. Она мечтала получить ребенка. Она мечтала получить эту девочку. Как же ей этого хотелось! Она даже опасалась, что говорила об этом слишком много, сказала что-то лишнее и тем самым могла как-то смутить Мередита. В конце концов, это его дочь. И сама ситуация была довольно щекотливая: она хотела, чтобы он сам решил оставить ребенка с ними, но чтобы при этом не чувствовал себя виноватым из-за того, что некогда отдал ее матери, отчего ему будет трудно встретить ее с должным радушием и ввести в их семью так же легко, как кусок масла растворяется в горячем молоке. Она молила Бога, чтобы встреча прошла как можно непринужденнее.
Она также знала, что если захочет, то сумеет подтолкнуть его к нужному решению. И она очень хотела этого или, во всяком случае, к этому стремилась. Но если теперь опять возвращаться к той неприятной истории, то это значит только лишний раз травмировать девочку, взваливать на ее слабые плечики непомерный груз. К тому же это касается не только девочки, но и самой Карлотты, и даже Мередита. А если все пойдет как надо, то Мерри станет прекрасной заменой для них обоих, станет их ребенком, и тогда она, Карлотта, забудет все, что случилось с ней в годы войны.