Значит, что следует в первую очередь предпринять? Выяснить, кто из питерских бандитов мог в настоящее время находиться либо находится в столице. Хорошо бы ответить и на вопрос: с какой целью? Есть, в конце концов, у Вячеслава Ивановича агентура? Вот и пусть работает. А то чего-то они тут все расслабились...
Дальше. Надо отыскать свидетелей убийства и допросить еще раз, но уже с более конкретной целью, а не вообще — чего, мол, видели и как? Показать им фотороботы. Обозначить район, куда могли скрыться те мотоциклисты, и поработать с жителями тех домов и во дворах. Не так уж и много видел в Москве Александр явных таких рокеров на дорогих, как подчеркивали свидетели, мотоциклах, чтобы не обратить на них внимания. Надо также иметь в виду, что киллеры, хладнокровно расстреляв джип с его пассажирами, были абсолютно уверены, что живых в нем не осталось. Но они также наверняка были уверены, что их видели и могли запомнить. А потому уезжать далеко от места покушения, скорее всего, и не собирались. Зачем им светиться и привлекать к себе ненужное внимание? Тем более милиции, которую могли ведь быстро оповестить о происшествии? Получается, что и район базирования их был где-то рядом. А раз так, надо тщательно обшарить окрестности набережной, наверняка что-то обнаружится...
Вот так, размышляя шаг за шагом, Курбатов выстроил свою линию расследования и приступил к действию. Не один, разумеется. Он немедленно поделился своими выводами с Рюриком Елагиным и встретил полное понимание коллеги. Тот даже обрадовался, как он сказал, такому удивительному совпадению мыслей. Сказал, что и сам все время «крутился» вокруг этих проклятых мотоциклистов, но чего-то не хватало ему для завершения общей картины. Оказалось, пустяка — ну конечно же район базирования! И как же он сам-то не допер?! Ай, Сашка, молодец, почти по Пушкину: «Ай да сукин сын!»
И они разбежались. И вскоре получили первые результаты.
Началось с Курбатова. Все-таки клиника института Склифосовского занимает меньшую площадь, нежели обширный район Киевского вокзала. Да и пациентам ее, врачам, медсестрам, уборщицам, короче, многочисленному персоналу здорово освежили память предъявленные для возможного опознания фотороботы двоих преступников, созданные в МУРе с помощью Али Магомедовича и строптивой, склочной и вообще противной во всех отношениях, но довольно жестко и резко «приструненной» генералом Грязновым секретарши директора театра Изольды Пантелеевны Парфентьевой — ну прямо «фу-ты ну-ты, ножки гнуты»!
Оказалось, что двоих похожих по описанию молодых людей, один из которых, совсем лысый, то есть бритый наголо, выглядел постарше, видела на лестнице поднимающимися в отделение реанимации и уборщица Лаврова, протиравшая мокрой шваброй лестничную площадку. Она узнала обоих, когда увидела предъявленные для опознания фотографии, и даже рассказала, кто во что был одет. А запомнила их как раз перед обедом, когда ходячие сами шли в столовую, а остальным пищу разносили по палатам. Поэтому и коридоры быстро пустели, и на торопящихся больных никто не обращал внимания. Кстати, и она сама не столько даже обратила внимание, сколько мельком скользнула глазом — больно уж оба живые, здоровые, на местных, на своих, непохожие, хотя и были в больничных пижамах, но в черных ботинках, а не в тапочках, как все тут ходят, кроме посетителей.