— Интересные дела! — Турецкий недоуменно развел руками. — У меня, насколько я понимаю, были несколько иные задачи в Евроюсте. Разве уже что-то поменялось?
— Объясняю, — лекторским тоном, почти брюзгливо ответил Меркулов. — Данное дело, коим вам, Александр Борисович, предстоит заняться, имеет самое непосредственное отношение к вашей будущей деятельности в Евроюсте. И Европол, и, соответственно, Евроюст созданы для противодействия преступным группировкам в области международной экономики. И поскольку на долю России, я имею в виду наших, отечественных уголовников, приходится весьма значительный процент в общеевропейской преступной деятельности, шеф Федерального криминального ведомства Германии Гюнтер Траутфеттер —такая вот труднопроизносимая фамилия — попросил в личном разговоре с нашим генеральным прикомандировать с российской стороны именно тебя. Почему — остается пока за кадром. Где ты уже успел с ним пересечься и чем ему понравился, ни генеральный, ни я не в курсе. Вы разве с ним знакомы?
— Первый раз слышу эту труднопроизносимую фамилию... как ты говоришь? Траутфеттер? Нет, не знаю. Впрочем, у подлинной славы всегда найдутся неизвестные поклонники...
Молодые следователи дружно расхохотались, а Турецкий даже не улыбнулся.
— Молчу, нет слов... — на этот раз Меркулов развел руками. — Итак, можешь вылетать. Гюнтер ждет тебя. И последнее. В Питер предложено выехать мне. И с собой я забираю Поремского, поскольку и там придется хорошенько побегать, а я уже не в тех летах. Владимир, надеюсь, с твоей стороны возражений не последует?
— Я готов.
— Отлично, тогда выезжаем сегодня вечером, поэтому заканчивай срочные дела. Все свободны, а вас... Штирлиц, в смысле, Александр Борисович, я попрошу задержаться... — И улыбнулся: — На пару минут...
Ну, прямо тебе — обергруппенфюрер, не меньше! То есть в переводе на российскую табель о рангах генерал- полковник, как Меркулов — в юстиции.
— Саня, — сказал Константин Дмитриевич, когда «молодежь» покинула его кабинет, — я не хочу ничего
тебе предрекать, но чутье мне подсказывает, что в деле этой «Нормы» есть какая-то неизвестная нам подлянка. Я обещал не комментировать фактической стороны, поэтому и не буду, но некоторые мысли — как бы Это сказать? — напрашиваются. И первая: лично мне известно — откуда, совершенно не имеет значения, — что табу на информацию о покушении в Питере наложил лично президент. Не исключаю, что ему не хотелось выглядеть в той ситуации в глазах его американского коллеги не самым лучшим образом. Но тут же возникает другой вопрос: зачем потребовалось, чтобы ты перед вылетом в Германию обязательно посетил президента? Эту информацию передал мне наш с тобой генеральный, и под строжайшим секретом,