Павлов закурил «Кент», глубоко затянулся, умолк.
И что же в-третьих? — прервала молчание Лариса.
Тоже факт, но факт, проливающий свет на суть гениальности Веста... Выпить, что ли?
Наливай, — Лариса кивнула на бутылку коньяка.
Павлов выпил, занюхал корочкой хлеба.
Вот почему ты в России, а не в каком-нибудь Рио-де-Жанейро, — усмехнулась Лариса.
Ты расскажи еще байку о русском агенте, который на ходу застегивает ширинку... В общем, так. Года полтора назад в своей квартире был повешен некий шулер Ильич. Седенький, с бородкой клинышком, в потертом пиджачке, встретишь — мелочишку подашь, если, разумеется, он руку протянет. Дело вел МУР, но и наши ребятки подсуетились. Висела на Ильиче валюта. Да и камушки у него водились. Игрок был классный, высокого полета...
Валюта пропала, камушки не нашли, убийц тем более. Так?
Л ты слыхала, чтобы хоть одно убийство, связанное с большими деньгами, было раскрыто? То-то и оно... Но дело не в этом. Нашли тетрадку, в которой Ильич записывал свои мысли. Редко, но записывал. К примеру, прочитал я следующую запись. — Павлов вытащил из кармана небольшой блокнот. — «Сегодня я встретил великого человека. Вскоре мир карт будет перевернут. Он не шулер и не игрок, он математик. Но долго ли проживет сей человек?»
Павлов снова закурил и вопросительно посмотрел на женщину.
Андрея надо спасать, — сказала Лариса.
Когда были получены сигналы об удивительной, почти беспроигрышной игре Роберта Веста, мне припомнилась тетрадочка Ильича. Мои ребята походили, поездили, посмотрели на него, сели за столик и в несколько минут были ободраны как липки. А ты знаешь, что наши умеют держать карты в руках. На вопрос, каким образом Вест очищает столы, все, как один, ответили, что это не человек, а какой-то компьютер. Или же инопланетянин... Что скажешь?
Мы не встречались с Андреем добрый десяток лет. Я помню его человеком несколько слабовольным, но в ситуациях, когда была задета его честь или честь друзей, он был всегда принципиален и тверд. Он был человеком добрым. Каким он стал теперь, я же не знаю.
Кажется, Лев Толстой сказал, что характер человека складывается до семилетнего возраста. Не думаю, что Андрей является исключением.
Не знаю, не знаю, — повторила Лариса. — Уверена в одном: он в опасности.
Если ты имеешь в виду этих господ, — ткнул в фотографии Павлов, — то можешь быть спокойна.
Городецкий никогда не выпустит из рук такую дойную корову, как Роберт Вест.
Альберт Георгиевич отпустит Веста на все четыре стороны, как только мы ему это настоятельно посоветуем.