На нарах лежал, по-другому думал.
На нарах, не под нарами, — ухмыльнулся Слон. — Жестковато, но жить можно. Чего ты в бутылку лезешь, Грязнов? Не в своем кабинете, в гостях!
Какая разница? Я под вами никогда не ходил. Заслужил — получай, нет вины — гуляй.
Что верно, то верно, — согласился Слон. — Уважали тебя. Особо за то, что по фене бегаешь, будто наш, родной, и на допросах морду не бил. Ну, конечно, и за это дело, — щелкнул по горлу Мишка. — Хочешь?
Ты шефу хотел позвонить, — напомнил Слава. — Может, он меня в гости позовет.
Уверен?
Если твой шеф — Ваня Бурят, то можешь не сомневаться.
Слон вытащил из нагрудного кармана портативный телефон, набрал номер, отошел в сторону. Хороший человек к нам залетел! Верно... А я хотел удивить, понимаешь... Лады. — Мишка обернулся к Славе: — Ждет. Банька у него готова. Настоящая, русская, веники березовые, дубовые, а хошь — пальмой парься или лаврушкой. Валим.
Ваня Бурят занимал небольшой коттедж на берегу моря. Как и положено хозяину, он встретил гостей на пороге дома. Рядом с ним, держа в руках хлеб-соль, стояла китаянка, девушка лет семнадцати с мраморным личиком, пухлыми губками и тонкими гибкими ручками. Она улыбалась, показывая белые зубы, и, вероятно, очень забавлялась представлением, в котором играла роль хозяйки.
Грязнов отломил кусочек хлеба, макнул в соль, положил в рот.
Как в России, — улыбнулся Бурят.
Не совсем, — возразил Грязнов, глядя на девушку.
Госпожа Ляньсан, — представил Ваня китаянку.
Слава легонько приложился к ручке девушки.
В дом или сначала попаримся?
Лучше в баньку.
Бурят приподнял руку, как бы прощаясь со Слоном, и тот послушно зашагал к машине.
Пусть бы попарился, — пожалел Мишку Грязнов. — По дороге только и разговоров было про баньку.
Успеет, — откликнулся Бурят.
Банька стояла в тени двух пальм, небольшая, аккуратная, срубленная из осины, с просторным предбанником.
Топлю березой, — кивнул на чурбаки Ваня.
Береза вроде здесь не растет, — неуверенно сказал Слава.
Не растет. А я топлю.
Дороговатое удовольствие...
Даром дают. В порту любой нашей древесины навалом.
Бурят разделся первым, открыл дверь парилки.
Заходи, Грязнов! Да смотри с полки не кувырнись! Парок сибирский!
Любил жаркий пар Слава, заядлых парильщиков пересиживал в тех же Сандунах или Дорогомиловских, а тут вошел — и захватило дыхание.
Да-а... — протянул он. — Парок что надо...
Посидим?
Посидим. — Слава взобрался на полок, примостился рядом с Бурятом, огляделся. — Как в деревенской. Кадки, валуны, котел и тот, кажись, медный...
Медный, — подтвердил Ваня. — Прикрой плешь- то! Во-он шляпа лежит!