Логика, которую выстраивал Нобору Ватая, была по-своему убедительной и прозорливой. Приходилось это признать. Но сколько я его ни перечитывал, так и не смог понять, какие личные цели он преследует, чего добивается как политик. Может, поэтому он и задает вопрос: что надо сделать?
Вряд ли Мураками читал Чернышевского.
Хотя – кто его знает? Встретился же, когда захотел, с Кэрроллом на том свете.
«Как не знать, господин барон. Рукопись с автографом господина Платона вы сами вчера положили на каминную полку».
На то он и медиум, в конце концов. Глубокие реки неслышно текут.
* * *
«А может, мир устроен как простая вращающаяся дверь? – мелькнуло в угасавшем сознании ветеринара. – Куда в этот момент ступила твоя нога, в такой секции ты и окажешься. В одной секции тигры существуют, в другой – нет. Только и всего. И никакой здесь нет логической последовательности, поэтому выбор по большому счету не имеет смысла. Не потому ли я никак не могу ощутить этого разрыва между мирами?» Но дальше этого мысли ветеринара не пошли. Углубляться в такие материи он уже был не в состоянии. Скопившаяся в теле усталость, тяжкая и душная, давила, как сырое одеяло. Мыслей больше не было – он просто вдыхал ароматы трав, слушал, как шуршат кузнечики, и чувствовал, как густая тень толстой пленкой окутывает тело.
Что происходит?
У человека с родимым пятном – разрыв между мирами. Что есть в одном мире – того нет в другом, и наоборот. Но он не может понять, какой мир тот, какой этот. Не видит последовательности в своих путешествиях оттуда сюда и обратно. Потому что не помнит первопричины – откуда у него это пятно. И не способен «завести в себе пружину»: ему кажется, что все предрешено, и для личного выбора места не остается («кокоро» нет). И его накрывает черная тень. Он засыпает – чтобы проснуться в другом мире, где всего этого нет («кокоро» есть). И вселяется со своим родимым пятном в Окаду – который помнит, откуда пятно, который может и должен наконец-то принять Решение.
Свое собственное решение. Отдельно от Судьбы. Иначе она никогда не переменится.
Тору Окада давно уже «плыл по течению», и Пружина его Судьбы окончательно разболталась. Только потеряв жену, он впервые задумался, как эту Пружину завести.
Для этого ему пришлось «вывернуть себя наизнанку» – и стереть в себе свои личные установки, из-за которых потерял жену. То есть совершить самоотречение – или покаяться, по-русски говоря.
Вот они, эти установки «пловца в реке»:
Общение с другими людьми почти не вызывает у меня длительных эмоциональных стрессов. Конечно, я могу к кому-то испытывать неприязнь или раздражение, на кого-то могу рассердиться. Но обычно это продолжается недолго. Я умею видеть различия между собой и другими людьми как субъектами, принадлежащими к совершенно разным сферам. (Думаю, такую способность можно в каком-то смысле считать талантом. Я не хвастаюсь, но это в самом деле очень непростое дело.) Иначе говоря, когда кто-то начинает действовать мне на нервы,