Полагаю, и у вас все это происходит примерно так же. Ни разу еще не встречал человека, о котором можно было сказать: «Такая невероятная история приключилась только с ним и больше ни с кем на свете».
Если бы я не был писателем и меня бы спросили: «Случались ли в вашей жизни события, о которых вы могли бы написать отличную книгу?» – я бы ответил «нет». Определенно «нет». Мне пришлось бы честно признать: «Моя жизнь была по-своему интересной, но не настолько, чтобы писать о ней целый роман».
И все же изредка, если повезет, мы встречаем людей, которые пережили что-нибудь действительно необычное. Сам я с детства обожаю слушать такие истории, и когда встречаю таких людей, прошу рассказать мне какие-нибудь эпизоды. Не для того, чтобы использовать их в романах, вовсе не обязательно. Мне просто очень нравится их слушать. Столько историй существует на свете! Поразительных, трогательных, смешных до колик и леденящих душу. С такими рассказчиками я могу засиживаться допоздна, забыв о еде и сне.
Очень верно подмечено: «Реальные факты всегда интереснее любой небылицы». Но далеко не всегда переживший ту или иную потрясающую историю способен написать ее так, чтобы она захватила других. Конечно, бывают и такие, как Джек Лондон. Но, насколько я могу судить из собственного опыта, такие писатели – все-таки исключение.
Когда человек переживает какое-то яркое, перевернувшее душу событие, а потом пытается изложить это на бумаге, его, как правило, парализует. Это очень больно и мучительно – ощущать, что ты не можешь передать свой опыт другим людям, даже если потрясен до глубины души. Чем сильнее мне хочется написать о том-то и так-то, тем труднее начать это описывать и вообще как-либо себя выражать. Этот стресс напоминает то неизбежное отчаяние, которое охватывает нас, когда мы пробуем рассказать другим, что ощутили прошлой ночью во сне. Язык, которым мы пытаемся описать наши переживания, вдруг делается чужим, выходит из-под контроля и предает нас.
С другой стороны, бывают люди, которые на личном уровне пережили не так уж и много – но благодаря своему уникальному взгляду на вещи могут даже в мелких бытовых ситуациях разглядеть что-нибудь достойное улыбки или сочувствия. А потом придать своим маленьким открытиям нужную форму – и передать их словами. Такие люди в принципе и составляют племя писателей.
Так или иначе, в моей жизни было крайне мало того, о чем стоило бы рассказать. Я понимаю Джона Ирвинга, который признался: «Если я начну писать книги, основываясь на личном опыте, мои читатели, скорее всего, заснут уже на двадцатой странице». В моем же случае они заснут еще раньше. Да, принято считать, что писатели пишут под влиянием того, что происходит с ними в жизни. Например, когда вышла моя первая повесть, многие знакомые вдруг начали держаться со мной очень нервно и напряженно. Они отдалились от меня, хотя до этого мы общались очень естественно. Сначала я не понимал, в чем дело. Но потом заметил: люди стали бояться, что я могу использовать их как модели для очередной книги. И лишь убедившись, что у меня и в мыслях этого нет, восстановили нормальные отношения.