Нашелся и приказ № 19 от 10 сентября 1941 года, по которому «за боевую и отличную организацию работы в боевых операциях за г. Олевск и за ликвидацию всех московско-большевистских и регулярных банд на Олевщине» повышается и утверждается в звании сотника Сыголенко Кирилл Николаевич.
Приказ подписали атаман Тарас «Бульба», начальник штаба бывший петлюровский полковник и агент немецкой разведки Петр Смородский, адъютант атамана хорунжий Юрий Круглый-Дорошенко. Вскоре Круглого-Дорошенко настигнут пули советских партизан, и штабные документы в качестве адъютанта будет подписывать свежеиспеченный сотник Сыголенко. А потом атаман поручит своему любимцу Сыголенко по совместительству еще и редактирование газетки с пышным названием «Гайдамака». Выходит, Сыголенко был не просто одним из обычных «сечивиков», он входил в число особо доверенных лиц, отличившихся перед немцами и националистами в боях с окруженными подразделениями Красной Армии в районе Олевска, а также в последующих схватках с местными партизанскими отрядами.
Разыскали чекисты еще один примечательный документ: протокол совещания старшин УПА «Полесская сечь» от 18 ноября 1941 года, на котором председательствовал сам атаман, присвоивший себе к тому времени чин генерал-хорунжего. На этом совещании сотник Сыголенко докладывал, что прибывший к ним капитан войск СС Гичке запросил у бульбашей помощи в поголовном расстреле к 19 ноября всех евреев Олевска.
Следователь Дюкарев имел на руках и другой документ. Из него было ясно, что в точно назначенный эсэсовцем срок шестьдесят бульбовских «казаков» под командованием двух старшин расстреляли 535 советских граждан еврейской национальности в городе Олевске.
Под давлением неопровержимых улик подследственный, наконец, сознался, что он действительно Кирилл Сыголенко, бывший сотник УПА «Полесская сечь». Ни в Вене, ни в Кельне он никогда не учился, в фашистских лагерях смерти не сидел. Документы на имя Карла Ковальского попали к нему в руки в конце войны совершенно случайно, по ним он и зарегистрировался в еврейской общине Западного Берлина, чтобы получить пособие и открыть на него какое-нибудь дело.
И опять следователь усомнился: и в том, что документы еврейского мелкого торговца случайно попали к сотнику «Бульбы», и в том, что тот обратился в общину лишь с целью получить пособие. Документы на чужое имя, но с твоими приметами просто так на улице не валяются. Да и пособие не было настолько большим, чтобы Ковальский мог приобрести на него в Западном Берлине собственный дом, как он это сделал. Регистрация в общине нужна была Сыголенко прежде всего для того, чтобы надежно укрыться от правосудия. Ну кому, в самом деле, придет в голову искать сотника УПА, впоследствии коменданта полиции в еврее, чудом выжившем в лагере смерти Дахау?