Корнелия присела в реверансе перед королевой и принцем Уэльским. Затем они двинулись прочь от алтаря к выходу из церкви. На молодую пару уставились сотни любопытных, улыбающихся лиц. Толпа на площади разразилась приветственными восклицаниями.
Корнелия оперлась на чью-то руку, забираясь внутрь кареты, за ней последовал атласный шлейф подвенечного платья. Дверца захлопнулась, и они поехали.
Корнелия не отваживалась взглянуть на герцога, но, закрыв лицо букетом, нюхала цветы, чувствуя, что их аромат каким-то образом действует на нее успокаивающе.
– Что за столпотворение! – воскликнул герцог. – Я надеюсь, что такое скопление народа не заставило вас нервничать!
Он был учтив, как всегда. Но теперь эта обычная вежливость, которая ввела Корнелию в заблуждение в прошлом, не давала ей обмануться на его счет.
– Я не боялась, – коротко ответила она.
Карета катилась по Брутон-стрит к Беркли, направляясь на Парк-Лейн, где должен был состояться прием. Для этой цели в саду был возведен специальный шатер.
– Мне показалось, что архиепископ провел службу очень мило, – заметил герцог. – И вся церемония прошла весьма удачно.
– Терпимо, во всяком случае, – ответила Корнелия, и ее голос прозвучал саркастически даже для ее собственных ушей.
Она почувствовала, как герцог взглянул на нее с удивлением.
– Свадьба, должно быть, нелегкое испытание для женщин. Столько хлопот с нарядами. Я знаю это – моя мать часто рассказывала мне, что она так устала от приготовлений к своей свадьбе, что проплакала всю торжественную службу от ужасной усталости.
– Какое расстройство для вашего отца! – заметила Корнелия.
– О, он привык к этому! – улыбнулся герцог. – Моя мать часто плакала, когда что-то было не по ней. Мои самые ранние воспоминания из детства связаны с ее слезами: она огорчилась, что розы не распустились к приему, устроенному в саду, – он рассмеялся, а затем добавил: – Но мне кажется, что в день нашей свадьбы нам все-таки следует говорить о вас и обо мне.
– Интересно, почему? – спросила Корнелия и снова, не поворачивая головы, почувствовала, как герцог с удивлением взглянул на нее. С ноткой облегчения в голосе он произнес:
– Мы приехали! И здесь тоже толпа! Можно подумать, что у людей нет никакого занятия поважнее, чем стоять и глазеть на нас.
– Возможно, они завидуют нашему счастью, – предположила Корнелия и выпрыгнула из кареты, прежде чем герцог что-либо успел ей ответить.
Прием близился к концу. Корнелия пожала руки, казалось, тысячам гостей, и это неминуемо утомило бы ее, даже если бы ночь накануне и не была бессонной. Задолго до того, как длинный хвост из выстроившихся друг за другом гостей, со своими приветствиями и пожеланиями счастья, начал редеть, Корнелия почувствовала слабость. А когда она разрезала громадный пятиярусный свадебный торт, только бокал шампанского, кем-то любезно вложенный в ее руку, спас ее от потери сознания.