— Неужели разведка не сообщила о намерениях сопредельной стороны?
— Еще как сообщила! — воскликнул полковник. — Только не было команды из Москвы, хотя Москве оперативная обстановка докладывалась ежечасно. Никто не рискует брать ответственность на себя, товарищ Гагарин.
— Как вас зовут, полковник?
Мне почему-то не хотелось повторять в разговоре его армейское звание, хотя он ловко смотрелся в десантном кепаре с длинным козырьком и пятнистом комбинезоне, брючины которого были аккуратно заправлены в высокие шнурованные ботинки.
— Чингизом меня зовут, — обыденно ответил новый знакомец в камуфлированной одежде. — По отчеству не обязательно…
— Вы из таджикской национальной армии? — спросил я.
В наши дни, когда армейская форма почти во всех республиках еще союзная, а вокруг зачастую все ходят в пятнистой, что делает военных близнецами, но вовсе не братьями, подобные вопросы не сочтешь излишними.
— Около того, — непонятно ответил Чингиз будто отрезал, и потому я не стал развивать тему.
— Не хотите ли пройти в мою штабную палатку? — радушно улыбнувшись, предложил полковник.
Мы обогнули еще отвратно чадящее здание заставы и за ним, метрах в двухстах пониже, на берегу Пянджа я увидел с десяток аккуратно поставленных палаток, сооруженных из брезента пустынного цвета.
В легком просторном помещении, заполненном полевыми рациями и компьютерами, было там, по-моему, и нечто вроде портативного радиолокатора, громоздилась тьма других приборов неизвестного назначения, Чингиз ввел меня в брезентовый закоулок-выгородок, где стоял походный столик и два раскладных стула.
Верзила-вестовой по молчаливому кивку полковника принес чай и разлил в пиалы, аккуратно поставленные среди обычных закусок, которые традиционно сопровождают среднеазиатское чаепитие.
— Милости прошу, — широко улыбнулся Чингиз. — Чем богаты… Спиртного вы, как меня предупредили, не приемлете принципиально. Я — тоже.
— Вот и хорошо, — подвел Станислав Гагарин итог, смекнув, что сей Чингиз знает о нем не только это. — Общую обстановку, пожалуйста…
Мы пили чай, я потихоньку пробовал закуски, ведь и не завтракал еще с той поры, когда очутился в горном лесу за тридевять земель от того места, где находился прежде, а полковник Темучинов говорил, что было бы явным преувеличением считать, будто за нападением на границу стоит Афганистан, как государство.
— По ту сторону Пянджа такое же смутное время, как и у нас, — говорил мой хозяин. — И не было ни одного случая, когда ответственность за пограничные инциденты взяло бы на себя кабульское правительство. Скажу больше: шейх Раббани, встречаясь с таджикскими и узбекскими лидерами, неизменно подчеркивает собственное миролюбие.