Уже в серьезной степени рассвело, когда Папа Стив выбрался на дорогу, наугад определился с местом собственного пребывания, дождался паренька, который торопливо пробирался по проселку на колесной «Беларуси».
Пока трясся по направлению к большаку, Станислав Гагарин усиленно напрягался духовно, щупал сознанием эфир, пытался поймать телепатические сигналы вождя или Адольфа Гитлера, на худой, так сказать, конец моего таджикского знакомца, хотя с Чингиз-ханом мы в подобных играх себя не пробовали еще, но я-то знал, что великий завоеватель, пребывающий пока в звании полковника национальной армии, один из посланцев Зодчих Мира, и, следовательно, наделен могущественными силами.
Телепатический эфир молчал, и Папа Стив начинал потихоньку злиться.
В том, что выберусь отсюда без помощи вождей и полководцев, я, естественно, не сомневался. Поезд, конечно, мне не догнать, но встречающий меня Юсов, несомненно, догадается забрать ягоду, яблоки и пожитки. Больше всего, меня беспокоила судьба исписанных в саду листков, сочиненных уже страниц будущего романа.
Остальное — фуебень и мандятина, хотя вишню и абрикосы было жалко, сам собирал прямо с веток…
— Сохранятся ваши абрикосы, понимаешь, — пришел в сознание ворчливый голос Отца народов.
Станислав Гагарин едва не подпрыгнул на и так прыгающем под задницей сиденье «Беларуси».
— Здравствуйте, товарищ Сталин! — мысленно закричал он, и паренек-механизатор удивленно покосился на меня: видимо, импульс, который я излучал, был такой силы, что рикошетом прокатился по его нервной системе.
— До поворота, понимаешь… Там слезайте, — передал мне товарищ Сталин. — Вас встречают… А дальше — по схеме.
— Где вы, Иосиф Виссарионович? — спросил я и тут же заткнулся, смутился, вспомнив, что уже совался к вождю с подобным глупым вопросом.
— Вот и хорошо, — характерно закашлялся-засмеялся товарищ Сталин. — Стало быть, отключаюсь.
— Останови, парень, — попросил я тракториста и незаметно сунул ему в карман ватника тысячную купюру.
На повороте я увидел знакомую фигуру в камуфлированной, такой привычной теперь в русском пейзаже одежде.
«Беларусь» замерла на обочине.
Я выскочил из кабины трактора, трактор покатил дальше, а Станислав Гагарин стоял подле дороги и молча смотрел, как направляется к нему невесть как оказавшийся на Тамбовщине его знакомец по Таджикистану и собственному роману «Память крови», старший лейтенант Батуев, он же великий завоеватель Бату-хан.
— Одно неверно переведенное слово, — со вздохом произнес Адольф Гитлер, — и реки безвинно пролитой крови…
— Невежество, оплошность, нетвердое знание языка или прямой умысел? — спросил я.