Должен, сразу оговорится, что пересказ нашего последующего диалога изобилует некоторой корявостью и непоследовательностью, чему есть объективные причины в виде влияния алкоголя: провалы памяти, которые становилась чаще по мере углубления беседы, но впоследствии были частично восполнены, диктофонной записью, которую я предусмотрительно успел тайно включить на мочке уха до потери сознания.
Начали мы, как водится в России, разговором о погоде и футболе. В первом случае, особо не споря, после очевидных тезисов сошлись на том, что климат в целом нестабильный и то, что будет завтра – никому не известно. Во втором, несмотря на то, что как выяснилось, мы не были даже любителями этой популярной среди землян игры: Кузьмич последний раз был на стадионе лет двадцать назад, да и то по случаю в связи со слётом егерей в Твери, где в честь юбилейного съезда безлико гоняли мяч местные «Зверолов» и «Тральщик», ну, а я – по определению ноль, ибо вовсе залётный: также не пришли к единому мнению. И, тем не менее, мы дружно и основательно перемыли косточки сборной России: каким-то Аршавину, Березуцким и Хидингу. Затем плавно и незаметно для меня перешли к семье и детям, где я, что бы случайно не запутаться в родственных связях и тем самым не насторожить Егеря, ляпнул, что, мол, ещё холостой, чем собственно вызвал трёхминутную, нравоучительную речь, закончившуюся тостом:
– А теперь, Федь, давай… что б тебе, Господь, жену красавицу, да хозяйку добрую послал, ну и детишек побольше: сам знаешь, за детей не выпить – грех… – это святое! И не затягивай с этим…пока молодой…
Мне, реально не женатому, бездетному, по сути, совершенно одинокому пришельцу, даже если бы я отбросил конспирацию и стал вновь самим собой – и возразить-то не чего было простым, очевидным и от того железобетонно убедительным тезисам авторитетного и умудрённого богатым жизненным опытом егеря. Более того, к тому времени, под умиротворяющим влиянием великолепных харловки и снеди, я уже внутренне не сопротивлялся никаким тостам и даже как будто сам живо потянулся к стопке и осушил оную раньше Кузьмича. При этом процесс восстановления организма сократился уже до одной минуты, что меня, безусловно, успокоило и даже взбодрило: я наивно полагал, что процесс адаптации к новым условиям бытия набирает живительную силу. О, как я жестоко ошибался…
– Вот скажи мне, Федь: чего в эту Москву все, как мухи на говно, слетаются…? – продолжал, меняя темы как генератор случайных чисел, витиеватый разговор егерь. – Вон и Надька моя, дочурка непутевая – уж лет семь как туда подалась счастья искать, а я ей каждый месяц с пенсии отсылаю? Спрашивается: и на кой было икру метать…? Одна нам старикам радость – хоть внучку нагуляла и сюда на лето привозит.