О, Святая Бесконечность, какая же, дорогой Мудриус, красотища неописуемая, окружала меня. Накануне мне было, сами понимаете, недосуг любоваться местной природой. Но сегодня кое-как направив дела в нужное русло, оглядевшись, я был реально восхищён окружающим меня миром. Честно признаюсь, что при всём уважении к удивительным горам вашей Леи и даже невообразимой мощи океана моей родной Аквы – оные с красотами Земли русской в верховьях Волги рядом не стояли. Да чего там: помните нашу удивительную командировку на Флору в так называемый заповедник ВВС, где собраны лучшие образцы растений Вселенной и интегрированы в местный и без того колоритный ландшафт. Так вот даже это отчасти рукотворное чудо заметно уступает местным красотам. К слову сказать, шеф, я почти уверен, что влияние природы на характер, образ мыслей, поведение, душу, что в конечном итоге формирует мировоззрение любого разумного существа также существенно как и воздействия социума, в котором он существует. И чем природа, окружающая его с рождения более разнообразна и чудесна, тем более индивид предрасположен для духовного и интеллектуального развития, при прочих равных условиях, разумеется.
– Что, Федь, рот открыл, – красиво? – по хозяйски, словно рачительный садовник, спросил Кузьмич, с восхищением оглядывая пробуждающийся малахитовый лес, бирюзовую Волгу и золотистое как купала церквей небо.
– Не то слово, Кузьмич, аж голова закружилась.
– То-то, – это тебе не в каменном городском мешке пыль глотать, тут у нас всё живое, настоящее, Господь, похоже, лично постарался – даже ангелам своим не доверил. От того-то, у нас Русских и душа нараспашку от эдакой красоты и широты – вновь насторожил меня, Кузьмич, своей прозорливостью, как будто прочитал ход моих мыслей.
– А то! – продолжал я как мальчишка, искренне восхищаться волшебной природой богатого во всех смыслах края.
А между тем за душевным и интересным разговором о невиданных красотах, о возможных причинах их появлении тут и их влиянии на характер человека минуло часа полтора, и мы вплотную приблизились к болоту. Должен отметить, что даже в этом весьма угрюмом месте, я отметил своеобразную уединённую, таинственную прелесть восприятия.
– Кажись, здесь где-то…- откашлялся Кузьмич, – вон и осины кругом повалены, как от взрыва: значит, в эпицентре давешняя дырка от ракеты должна быть.
И уже минут через пять мы уже стояли, склонившись над отверстием в безуспешной попытке высветить фонариком корпус моей «малютки».
– Не видать ни чёрта…- сокрушался Кузьмич, – а по размеру то дыра похожа?