– А вы, Фёдор Фомич, пользуйтесь авторитетом, хотя всего второй день в деревне…и потом… этот вчерашний невероятный фокус с яблоком, – как вам это удаётся? – спросила Наденька с такой интригующей интонацией, от которой у меня по телу, словно орды ошпаренных кипятком вошек, проскакали мурашки вдруг пробуждённой гордости и, возможно, завышенной самооценки.
– Да как вам сказать…, – уже по привычке и с большой для себя пользой, взял я театральную паузу, застигнутый неожиданно приятным вопросом врасплох, – просто – усердие и труд.
– Вы к тому же и скромны – весьма похвально, сейчас это большая редкость, – грустно вздохнула она, – но внутренний голос мне подсказывает, что усердие в труде есть необходимое, но не достаточное условие для проявления нечеловеческих талантов.
«А в логике её не откажешь» – мелькнуло у меня в левом полушарии головного мозга, тогда как правое, – параллельно проворачивало в памяти весь массив информации на тему техники знакомства с женщиной и признаний ей в любви в соответствии с местными традициями, отсканированный бортовым компьютером «малютки».
– Наденька, может, перейдём на ты, если вы, конечно, не против? – наконец робко выдавил я из себя столь необходимую в подобных обстоятельствах фразу.
– Я… против?! Что вы…ой…- ты…Федя…, – согласилась она и одарила меня таким взглядом, что я едва полностью не потерял контроль над собой.
«О, Святая Бесконечность, «Федей» назвала она меня…какое, оказывается, это чудесное русское имя; из уст любимой оно приобрело совершенно новый звук и смысл, и отдаленно напоминало моё собственное, истинное – Флудий.
– Может, Наденька, тогда встретимся вечером где-нибудь, погуляем, – неожиданно для себя напирал я, пока мощный дух любви наполнял смелостью мои не самые прочные паруса характера.
– Я право…не знаю, как-то всё быстро и сумбурно, что люди скажут, – ответила она, опуская огромные, черней ночи ресницы на переполненные чёрт знает какой красоты изумрудные глаза.
– Но…но мы ведь свободные люди…и… потом…я…я…- так и не нашёл в себе самой малой толики духа, что бы окончить фразу долгожданным признанием в любви.
– Хорошо, хорошо… – видимо, откликнулись взаимностью в Наденьке мои так и не материализовавшиеся в словах чувства, – жди меня у мостков за пристанью после 11 вечера – раньше мне Машеньку не уложить, только старайся лишний раз не попадаться кому-либо на глаза.
– Да…да…конечно…, – задыхаясь от волнения, будто молодой жеребец перед юной кобылицей кивал я головой и едва не вздувал от нетерпения ноздри, готовый слепо исполнить любое её условие и прихоть ради ещё одной встречи с любимой наедине.