— Эва Пиявка, чтоб ее. Ты хоть раз видел, чтобы она ходила?
— Нет. Не видел.
— Я тоже. Она постоянно стоит — то в дверях, то в коридоре, то у холодильника. Она хоть ногами шевелит — или летает, как призрак?
— Черт ее знает. Но ноги у нее что надо.
— Точно. — Энтони глумливо усмехнулся. — Если бы я не видел, как Эва поглощает пакеты с кровью, то вдул бы этой телочке.
— А ты видел, как Пиявка пьет кровь? — удивился Кокс.
— Она зубами вырывает кусок пластика и за раз всасывает все содержимое пакета.
— Да ты что!
— Точно! Сам видел. Такая, если укусит, — писец.
— Ужас.
— Сдается мне, что из всех самый безобидный — это Отварок. Он постоянно молчит и не дергается.
— А эти братья — близнецы — Бобк, Шарк и Друк?
Энтони брезгливо поморщился:
— От них несет псиной.
— Они же гундариане, от них и должно нести псиной.
— Следить за собой в любом случае надо. Такое впечатление, что эти трое вообще никогда не мылись. Ты видел их волчьи рожи?
— Жуткие морды.
— Братки — мать их. Если бы не ошейники с инъекторами, эти оборотни сожрали бы нас за милую душу.
— Точно, — согласился Кокс. — Я пошел ночью в сортир и столкнулся с одним в коридоре на второй палубе — признаюсь, чуть в штаны не наложил.
— Так, может, это от тебя воняет, Кокс?
— Ё.
— Что ё? Ты не гундарианин — мыться надо.
— На себя посмотри.
— Что, посмотри?
— Ничего.
— Ну и нечего. — Энтони задумался. — Впрочем, ты прав, Кокс. Глянь, — он показал рукав пиджака, — видишь? Дырка.
— Вот задница. — Кокс сочувственно покачал головой. — У меня тоже.
— А костюм, между прочим, не дешевый, на заказ сшитый. Проклятый Леонардо, ненавижу.
— Проклятый Леонардо.
— Паскуда!
— Точно.
— Скотина!
— Гаденыш!
— Сволочь!
— Господа, — не выдержал экскурсовод, — вы тут не одни. Ваши разговоры мешают другим. Если вам неинтересно, можете продолжить осмотр экспозиции самостоятельно.
— Мы, пожалуй, так и сделаем, — отозвался Энтони. Он пренебрежительно махнул рукой. — Все равно твоя лекция — полный отстой.
Хаксли остался ожидать компаньонов у входа в зал. Народу прибавилось, и, чтобы скоротать время, он присоединился к экскурсии. Приятная брюнетка, когда Хаксли подошел, улыбнулась ему. Хаксли давно не улыбались симпатичные девушки. Обычно во взгляде людей, смотрящих на него, читались страх и омерзение, в лучшем случае — жалость.
Хаксли обомлел. Какое приятное, давно забытое чувство. Все — таки модный костюм и ухоженная внешность имеют большое значение. Когда он был военным летчиком, то пользовался популярностью у женщин. Это было давно, но все же Хаксли помнил те времена. Он даже сейчас, если приведет себя в порядок (сбреет бороду, подстрижется, сходит к стоматологу и приоденется), как мужчина будет выглядеть привлекательнее Леонардо.