— Хорошо хоть бомж кормится отдельно.
— Ошибаешься. Джон Хаксли будет есть за одним столом со всеми. Сейчас он просто задерживается.
— «Задерживается», — передразнил Леонардо. — Словно министр какой — то, ей — богу. Нет чтобы сказать по — человечески: неблагодарная свинья опаздывает.
— Почему неблагодарная? — не согласился Скайт.
— Джон Хаксли типичный неудачник, — рассуждал Леонардо, ковыряя вилкой в тарелке. — Подобные люди уже никогда не вернутся в общество. Они привыкли жить на улице. Хаксли потерянный человек. Пьяница. Возможно, наркоман. Разносчик болезней. Я слышал, что бомжи антропофаги.
— А кто это такие? — с наивным любопытством поинтересовалась Ребекка.
— Людоеды, — слегка наклонившись к девочке, заговорщически пояснил Леонардо.
— Это правда?! — Ребекка испуганно взглянула на Скайта.
— Лео, перестань пугать девочку! — возмутился Уорнер. — Джон никакой не людоед. Он всего лишь несчастный человек, в результате стечения обстоятельств оказавшийся на обочине жизни.
— Капитан Скайт, господин Леонардо в чем — то прав, — сказала Ребекка. — От нашего попутчика дурно пахнет.
— От Джона и в самом деле несет, прошу прошения, дерьмом, — согласился Скайт. — Но это не доказывает, что он людоед.
— Помяните мое слово, мы еще подхватим чесотку, — сказал Леонардо, вдохновленный поддержкой девочки. — Вы видели его ногти? Это кошмар! А волосы… Кстати, вот он идет.
— Всем привет, — поздоровался Хаксли, входя в кают — компанию.
— Три тысячи чертей, Джон! — возмущенно воскликнул Скайт. — Я же тебе приказал помыться!
— Я объясню, почему не сделал этого, — заявил Хаксли.
— Только побыстрее, пока мы все не задохнулись от вони. — съязвил Леонардо, зажимая себе нос.
— Понимаете, через два дня экспедиция закончится, и я вновь буду жить на помойке. Если я помоюсь, нарушится защитный слой на моей коже, и пока он вновь не нарастет, меня будет преследовать зуд и почесуха…
— Какую чушь ты несешь! — возмутился Скайт. — Не хочу слышать подобный бред! Или ты идешь в душ — или за борт. — Скайт достал бластер.
— Мыться я не пойду, — заявил Джон, нисколько не испугавшись вида оружия. — Лучше за борт.
Скайт от возмущения потерял дар речи.
— Предложите ему выпить, — съязвил Леонардо, упиваясь своей правотой.
Идея администратора показалась заслуживающей внимания.
— Джон, — Скайт убрал бластер, — предлагаю сделку: ты моешься, а я выдаю тебе бутылку водки.
Лицо Джона исказилось в страдальческой гримасе. Предложение капитана поставило Хаксли перед непростым выбором. Муки принятия решения были сравнимы с физическими страданиями.