Трейси все воспринимала сквозь колышущуюся золотистую дымку: смуглое тело под белой рубашкой, бурлящая вода в водопаде позади Круза и серебристые отблески пруда.
По ее телу пробежал легкий ветерок. Он холодом обнял ее пышущую жаром кожу. Это было как предупреждение…
Девушка поморгала, пытаясь прийти в себя. Мексиканец стоял над ней на коленях, отбросив в сторону рубашку. Его рука потянулась к серебряной пряжке пояса.
Трейси перехватила руку.
— Подожди. — Она сама не понимала себя. — Пожалуйста, подожди… Я не… Я не знаю… Я не такая…
— Что? — Круз наклонился и заглянул ей в глаза. Голос его был таким обволакивающим и ласковым. — Женщина, способная на страсть, которую желает мужчина…
— Нет, не то, — шепнула девушка. — Я… Я хочу сказать, что только что узнала об измене мужа, а сейчас веду себя так же, как и он.
— Трейси, он мертв! Не стоит всю жизнь хранить верность его памяти.
— Не в этом дело, — покачала головой Трейси, ее волосы разметались каштановым полукругом по траве. — Просто… Я не знаю, у меня в голове все перепуталось.
Она хотела Круза. Ее тело вибрировало от страсти. Она и раньше желала мужчину, но никогда так сильно. Еще несколько секунд, и она полностью потеряет над собой контроль. Ей хотелось ухватиться за что-то надежное, прежде чем пучина страсти затянет ее.
— Ты создана для любви, и в этом нет ничего плохого!
Он снова поцеловал ее.
— А Эстрелита? — спросила Трейси. — Разве она не была создана для любви?
— Эстрелита? — Странно, но в его устах это имя прозвучало как нечто далекое и незнакомое, как будто Круз полностью забыл о ее существовании. Он откинулся назад, положив руки на бедра. — Эстрелита не имеет к нам ни малейшего отношения.
— Куда она уехала?
— Не знаю, наверно, к родственникам.
— Почему она уехала?
— Кто из мужчин может объяснить поступки женщины? — мрачно заметил мексиканец.
— Что ты сделал, когда увидел их вдвоем? — не удержавшись, спросила девушка. Она и не заметила, как они перешли на «ты».
— В юности я, наверно, убил бы их, — жестко заметил Круз. — Но теперь… — Он пожал плечами. — Я решил, что, если женщину так легко соблазнить, за нее не стоит бороться.
— Мне кажется, что ты во всем обвиняешь ее.
— Теперь мне уже все равно — кто прав, кто виноват!
— Но Эстрелита была не виновата?
— Если тебя интересует, была ли она девственницей до приезда Джона, отвечаю — да! Я не овладел ею и не лишил невинности. У Эстрелиты очень порядочная семья, и ее воспитывали в нормах строгой морали.