— Выйдем наружу, глотнем свежего воздуха.
— О, но я сказала Бренне, что принесу ей пива.
— Джек, принеси Бренне пинту, хорошо? — попросил Эйдан, потянув Джуд через заднюю дверь наружу.
— Я люблю слушать, как ты играешь, но ты, наверное, уже устал.
— Я никогда не возражаю против нескольких часов музыки. Это особенность Галлахеров, — он продолжал тянуть ее за собой, мимо групки мужчин, собравшихся у двери позади дома, к вьющейся тропке свечей, расставленных на траве в саду. — Ты оставила свои волосы распущенными, — сказал он, накручивая пряди на свои пальцы.
— Мне показалось, что так больше подойдет под платье, — она отвела их за спину и подняла лицо к небу. Оно было теперь темно-темно синим, цвета ночи, и никогда уже не станет еще темнее из-за белой округлой луны. Волшебная ночь света и теней, когда выходят плясать фэйри>[53].
— Не могу поверить, до какого состояния я себя довела из-за всего этого. Все были правы. Они говорили, что все случится само по себе. И так и произошло. Я догадываюсь, что так происходит с самыми лучшими вещами.
Она обернулась, когда они добрались до места, где Джуд поставила бы свою воображаемую беседку. Позади них дом, — ее дом, — подумала она с гордостью — был залит светом, как на Рождество. Из него продолжала литься музыка, перемешанная с голосами и смехом.
— Так и должно быть, — пробормотала она. — В доме должна быть музыка.
— Я наполню его музыкой, если ты пожелаешь, — когда она улыбнулась и скользнула в его объятия, Эйдан повел ее в танце, как она об этом и мечтала. Это было идеально, подумала она. Волшебство и музыка, и лунный свет. Одна длинная ночь, где темнота была всего лишь кратким мигом.
— Если бы ты приехал в Америку и сыграл одну песню, то заполучил бы контракт на запись до того, как она бы закончилась.
— Это не для меня. Я принадлежу этому месту.
— Это так, — она отклонилась и улыбнулась ему. Действительно. Она не могла вообразить его где-нибудь еще. — Ты принадлежишь этому месту.
И волшебство и музыка, и лунный свет толкнули его произнести слова до того, как они были готовы.
— И ты тоже. У тебя нет причин для возвращения, — он отстранил ее от себя. — Ты здесь счастлива.
— Я здесь очень счастлива. Но…
— Этого достаточно, чтобы остаться. Что плохого в том, чтобы быть просто счастливой?
Его отрывистый тон превратил ее улыбку в изумление.
— Ничего плохого, конечно, но мне надо работать. Я должна себя содержать.
— Ты можешь найти работу, которой будешь довольна здесь.
Она нашла, подумала Джуд. Она нашла смысл жизни в писательском труде. Но старые привычки умирают с трудом.