Сунув руки в карманы, Галлахер постарался забыть, что его лицо ноет, как один огромный больной зуб.
Эйдан вошел с заднего двора и уже собирался постучать в дверь черного хода, когда вспомнил слова Кэррика о том, что Джуд занимается цветами. Так как здесь ее не было, значит, она на переднем дворе. Медленно вздохнув, чтобы успокоить нервы, Галлахер обошел вокруг дома. Джуд пела. За все время, что они были знакомы, Эйдан ни разу не слышал, как она поет. И хотя девушка утверждала, что делает это, только когда нервничает, он не думал, что ее голос вызвала именно нервозность.
Джуд Франциска пела своим цветам, и это взволновало Эйдана. Этим сладким и проникающим в самые глубины его души голоском она говорила ему, что не доверяет, даже когда не думала, что ее могут услышать.
Она была так прекрасна, когда работала на коленях перед цветами, тихо напевая об одиночестве в праздничном зале, в дурацкой соломенной шляпе, закрывавшей ее лицо, со щенком, сонно свернувшимся на тропинке позади нее.
Джуд не замечала нависших над головой темных облаков — предвестников грозы. Она была неизменным ярким пятном в этом волшебном мирке, и если он не любит ее, то не сойти ему с этого места. Но Эйдан не знал, как еще объяснить то, что он чувствовал… Его сердце просто принадлежало ей. Он знал, что делать шаг вперед с беззащитным сердцем — это самый большой риск, на который мог пойти мужчина. Эйдан шагнул вперед и позвал девушку по имени.
Джуд быстро повернула голову, ее глаза встретились с его. Ему было невыносимо видеть, как мягкое и довольное выражение исчезает с ее лица, сменяясь на холодную маску гнева. Хотя чего-то подобного он и ожидал.
— Мне больше не о чем говорить с тобой.
— Знаю.
Проснулся Финн и с радостным лаем вскочил поприветствовать его. Эйдан понял, что это то, чего он ожидал от нее: что Джуд всегда будет рада видеть его, что бросится вперед, страстно желая его внимания.
«Неудивительно», — подумал Эйдан, — «что она дала мне от ворот поворот, когда я обращался с ней не многим лучше, чем со щенком».
— Я должен кое-что сказать тебе. Во-первых, мне очень жаль.
Джуд была тронута, но недостаточно, чтобы сменить гнев на милость. У нее ушли годы, чтобы научиться пользоваться своим внутренним стержнем, но теперь она знала, как нужно себя вести.
— Хорошо. В таком случае я прошу прощения за то, что ударила тебя.
Его нос распух, под глазами уже красовались синяки. Это, в самом деле, ее рук дело? Джуд подумала, что это ужасно и, как ни странно, захватывающе.
— Ты мне нос сломала.
— Сломала? — вначале девушка была потрясена, поэтому шагнула к нему, прежде чем смогла остановиться. — Ну, ты заслужил это.