Она глубоко вздохнула, выпрямила плечи.
— Второй выход, — пробормотала она, — закончить то, что начала.
Джуд повернула ключ в зажигании и, послав короткую молитву о том, чтобы никого не убить этой чертовой машиной, включая саму себя, выехала со стоянки.
Всю дорогу она пела, по большей части, чтобы удерживать себя от громкого крика всякий раз, когда она доезжала до очередных поворотов, которых ирландцы называют окольными.
У нее, кажется, уже кипят мозги, она начинает путать, где лево, а где право и постоянно представляет, как ее VOLVO врезается в машины ни в чем не повинных людей — нет уж, лучше она будет петь, любую мелодию, крутящуюся в ее голове, лишь бы отвлечься.
Проезжая от Дублина до графства Уотерфорд, она изо всех сил распевала гимны, песни Ирландских пабов и так подпевала Мигу Джагеру, что он наверняка поседел бы, услышав это.
После чего Джуд немного успокоилась. Очевидно, дорожные Боги были так потрясены этим шумом, что решили помочь ей и никакие машины не выскакивали перед ее автомобилем. Возможно, это было влияние придорожных часовен Девы Марии, встречающихся на её пути. В любом случае, движение нормализовалось, и она даже почти начала получать удовольствие от путешествия.
Зеленые холмы также мерцали под солнечным светом, как переливается внутренняя часть морских ракушек, и простирались все дальше и дальше в тень больших, темных гор. Их громады растянулись прямо под небом со слоистыми облаками и такого перламутрового цвета, какой скорее можно увидеть на картинах, а не в реальности.
Картинах, по ее мнению, столь великолепно выполненных, что, когда долго смотришь на них, проникаешь в их красоту, таешь в неповторимых цветах и формах, созданных автором в силу его блестящих способностей.
Именно это видела Джуд, если осмеливалась на секунду отвести глаза от дороги. Блеск и внушающая страх ошеломительная красота, тревожащая сердце всякий раз, когда оно успокаивалась.
Невероятная зелень лугов была нарушена беспорядочно выстроенными оградами и видом чахлых деревьев. Пятнистые коровы и косматые овцы лениво паслись на лугу, вдали слышалось гудение тракторов. И тут, и там виднелись аккуратные дома, рядом с которыми на веревках сушилось белье, и в палисадниках горели ярким пламенем различные цветы.
А также таинственные стены разрушенного аббатства, хотя и сломленного, но в тоже время гордо стоящее напротив этого великолепного поля и словно ожидающее время, когда сможет возвратиться назад.
Что бы она почувствовала, если бы пересекла луг и подошла к этим гладким камням? Смогла бы ощутить вековые отпечатки ног, прошедшие те же шаги, что и она? Сможет ли услышать, как хотела того бабуля, музыку и голоса, звуки сражений, плач женщин и смех детей, жизнь людей, так давно умерших?