Это была гордость, которую она понимала и уважала:
— Но то, что эти люди пришли сюда, на этот остров, создали здесь семьи, пустили корни и принесли с собой свои верования и предания, тем не менее, остается фактом. А Ирландия, в свою очередь, приняла их верования, предания и суеверия.
— Что было первым: предание или рассказчик? Это тоже часть твоего исследования? — спросил ее Эйдан.
Джуд подумала, что он очень сообразительный и ему присущи острый ум и дар красноречия.
— Нельзя изучать одно, оставив в стороне другое. Кто рассказывает и почему, так же важно, как и что рассказывают.
— Хорошо. Я расскажу тебе историю, которую мне рассказал мой дедушка, ему — его отец, и так до бесконечности, потому что Галлахеры живут на этом берегу и холмах дольше, чем помнит само время.
— То есть история передается от отца к сыну, — прервала его Джуд, и в ответ на это он насмешливо выгнул бровь. — Просто обычно истории переходят из поколения в поколение через мать.
— Может и так, но барды и менестрели Ирландии по традиции были мужчинами, и говорят, что один из них и был тем первым Галлахером, который забрел в эти места, исполняя песни за эль и монету. Говорят также, он видел кое-что, о чем я хочу тебе как раз рассказать, собственными глазами, еще кое-что ему рассказал Кэррик, принц эльфов. А потом мой предок превратил все это в историю и рассказал всем, кому было интересно слушать.
Он ненадолго замолчал и увидел вспыхнувший в глазах Джуд интерес. И начал:
— Когда-то жила девушка. Все звали ее Гвен. Она было простого происхождения. Но сердцем и поведением — леди. Волосы у нее были цвета зимнего солнца, а глаза — зеленые, как мох. О ее красоте было известно далеко за пределами этого места. И хотя она ходила с гордо поднятой головой, была стройна, а ее фигура притягивала взгляды, она была очень скромной девушкой, чья мать умерла, когда давала жизнь своей единственной дочери. И девушка жила со стареющим отцом в опрятном коттедже, в котором она вела хозяйство. Она была послушной дочерью и никогда не перечила своему отцу, и никто и никогда не слышал ее жалоб. Хотя иногда люди видели, как она гуляла по вечерам вдоль утесов, смотря в море так, словно желала обрести крылья и улететь.
Пока он говорил, солнечный луч прорвался через пелену дождя, через оконное стекло и тихонько опустился на стол между Джуд и Эйданом.
— Я не могу сказать, что было у нее на сердце, — продолжал Эйдан. — Возможно, она и сама не знала. Но она содержала в чистоте коттедж, заботилась об отце и бродила одна вдоль морских утесов. Однажды, когда девушка несла цветы на могилу матери, которая была похоронена возле колодца святого Деклана, она встретила мужчину, по крайней мере, она так думала. Он был высокий, стройный, с черными волосами, волнами, спускающимися на его плечи, и глазами — голубыми, как колокольчики у нее в руках. Он позвал ее по имени, и его голос музыкой зазвучал в голове Гвен и заставил ее сердце танцевать. И подобно вспышке молнии вспыхнули их чувства и воспылали они любовью друг к другу у могилы ее матери, и легкий ветер, походивший на шепот эльфов, вздыхал в высокой траве.