— Я должен был увидеть тебя, Тейлор, — начал он, закрыв ногой дверь, — нельзя так вот сразу хоронить то прекрасное, что связывало нас с тобой…
— Мне не хотелось, чтобы ты приходил, — начала было Тейлор, но Энтони уже шел к ней по ковру, разделявшему их. Она замолчала. Тридцать секунд, которые потребовались ему, чтобы дойти до нее, показались ей целым часом. Все происходило, как при замедленной съемке, и когда его руки коснулись ее волос, Тейлор показалось, что она сейчас потеряет сознание.
— В Нью-Йорке мне осталось пробыть всего два часа, — сказал он тихо. — Я летел в Лондон и поначалу совсем не собирался делать остановку в Нью-Йорке, но…
Горящим взглядом он впитывал в себя каждую черточку ее лица. Тейлор откинула назад голову. Ей хотелось видеть его глаза.
— Я беспокоилась о тебе…
— Правда? — Энтони погладил ее по щеке. — Я тоже думал о тебе. И это было самое мучительное из всего, что мне приходилось испытывать в жизни.
Тейлор не могла ему ответить. Ей отчаянно хотелось быть с ним, но она знала, что не может себе этого позволить. Слишком много событий происходило вокруг…
— Поедем со мной в Лондон, — сказал он умоляющим тоном. — Ты знаешь, что мы должны быть вместе, а все остальное не имеет значения.
— Не могу… — Говоря это, Тейлор чувствовала себя предательницей. — Есть и другие вещи, которые имеют значение. Например, мой сын. Мне нужно получить развод. Надо также подумать о своей репутации — и о твоей тоже. А что, если тебя посадят в тюрьму?
— Меня не посадят в тюрьму. — Энтони покачал головой и прищурил глаза. — Пройдет несколько месяцев, и все забудется, а я, как обычно, буду заниматься своим делом.
— Но моя жизнь продолжается, и мне не следует забывать об этом, — сказала Тейлор и, чувствуя, что начинает дрожать, отстранилась от него.
— Произнеси это вслух. Скажи, что больше не хочешь моей близости… Скажи, что все, что между нами было, для тебя отныне ничего не значит.
Тейлор не могла этого сделать. Она лишь смотрела на него, а он молчал, уставившись в пол. Его лицо выражало глубокую тоску.
— Прости, — снова сказал он. «Сколько раз можно извиняться?» — подумала Тейлор. — Я не хочу принуждать тебя. Я просто подумал…
И тут выдержка покинула Тейлор, словно рассеялся густой туман. Нижняя губа у нее задрожала, и из глаз хлынули слезы. Не поддержи ее Энтони, она без сил рухнула бы на пол. Крепко прижав ее к себе, он стал гладить ее по голове, успокаивая, как ребенка.
— Прошу тебя, любимая! Не надо плакать. Ты вдребезги разбиваешь мое и без того разбитое сердце.
Он гладил ее, давая вволю выплакаться. Ему был известен единственный способ сделать ее счастливой, но она не могла, а может быть, не хотела воспользоваться им.